– Но ведь именно вы, решив жениться, поставили меня перед необходимостью соблюсти приличия.
– Дорогая, человек не волен поступать, как ему вздумается, в таком ответственном деле, как брак. Кстати, Рауль убеждает меня, что его малышка свояченица просто прелесть. К тому же она является совладелицей Нейрака и у нее нет надоедливой родни мужского пола. Она вполне подходит на роль моей жены, так что я собираюсь оправдать надежды брата.
– Вот прекрасный образчик вашего недостойного поведения – вы намерены жениться на ее наследстве! Я бы ни за что не поменялась с бедняжкой местами. Быть вашей женой – не самое приятное занятие. Мне куда больше нравится наша близкая дружба.
Флориан улыбнулся и неожиданно изменил свое отношение к Сесилии.
– Bels dous amicx fassam un joc novel, – нежно прошептал он.
– Я прошу объяснения ваших слов, – произнесла Сесилия с тем слегка приглушенным смехом, который сводил Флориана с ума.
– Я был готов исполнить для вас древнюю балладу. Собственно говоря, это особенная утренняя песня наподобие тех, что пели своим возлюбленным жители Пуактесма во времена трубадуров.
– Так вы решили прославить древний обычай, любовь моя? Возможно, это и по душе вам, герцогу де Пайзен, столь рьяно следующему логике и примерам, достойным подражания. Однако я совершенно не логична. Как вы видите, я – женщина. Больше того, я современна во всем, и терпеть не могу всяких древностей, и нахожу их абсолютно неуместными в спальне.
– А это значит, мадемуазель…
– А это значит, я умоляю вас – делайте что угодно, но только не пойте никаких старинных песен. Они имеют обыкновение содержать массу вульгарных подробностей.
Флориан давно привык к щепетильности, проявляемой Сесилией во всем, что касалось отношений между мужчиной и женщиной. Некоторое время они лежали молча, затем поцеловались в знак примирения. Закончив свой туалет, мадемуазель Сесилия отправилась на юг – нанести визит кардиналу Борджиа, недавно обратившемуся к ней с туманной просьбой о пожертвовании на дела церкви. Девушка отличалась религиозностью и находила удовольствие в подчинении духовным пастырям, что не мешало ей проявлять требовательность к комфорту в повседневной жизни.
Проводив Сесилию, Флориан послал за Жан Паоло, юношей, гостившим у него вот уже семь месяцев.
– Я женюсь. Мы должны расстаться, Жан Паоло, – безапелляционно заявил он.
– В самом деле? Но ты будешь сожалеть о моем отъезде!
– Людям не приходилось бы испытывать сожаление, если бы не необходимость следовать своему долгу. Как тебе известно, я намерен жениться. Жених же обязан создать хотя бы видимость увлеченности своей невестой. Вряд ли я смогу уделять достаточно времени своим друзьям на протяжении медового месяца. Будем же логичны, дорогой Жан Паоло! Поверь, я не вижу в тебе ни одного недостатка, более того, ты достоин стать другом самого короля. Очень жаль, но прибытие новой герцогини предполагает заботу о том, чтобы никто не мешал нам в первый месяц после свадьбы – я вынужден расстаться с тобой.
