В темноте коротко блеснули сабли, один из «своих» качинцев кувырком полетел в снег — из белой пыли мелькнули ноги и сразу остались позади. Андрей увидел, как впереди один из казаков сбил толмача с лошади и по инерции умчался куда-то вбок. Это произошло впереди. Когда лошадь Андрея подскочила к толмачу, тот ухватился за болтающееся стремя (Андрей так и не сунул в них ноги), пользуясь силой лошади, пробежал дюжину шагов, свистнул, подзывая своего коня, и снова прыгнул в седло.
Затем все повалилось куда-то вниз, в ушах засвистел ветер. Темные деревья стремительно понеслись мимо лошади, разогнавшейся под уклон по накатанной дороге. Впереди мелькали темные крупы других коней, часто и сильно били копыта, жесткие комья снега летели в лицо. «Спуск к санаторию» Енисей «», — машинально отметил Андрей, переведя дыхание и пытаясь определиться с топографией. Уклон стал выравниваться, под копытами затрещала мерзлая береговая галька, лошади, перейдя на рысь, выбежали на какое-то длинное снежное поле. Тут и там торчали ледяные торосы, между которыми уходила в темноту широкая натоптанная тропа.
«Енисей замерз? Не может он замерзнуть — ему же ГЭС не дает. Значит, так оно и есть». Бой у костра еще мог быть чьим-то странным маскарадом, но Енисей в XXI веке замерзнуть не мог. Что ж, придется выживать, и, судя по всему, в качестве пленного.
Проехав по заснеженной реке и завернув за высокую ледяную глыбу, всадники остановились. Кыргызин и толмач коротко переговорили о чем-то, затем кыргызин рявкнул одно слово:
— Хозон! (Дружина!)
Раздался резкий свист, и с берега на реку выехал отряд всадников с длинными копьями. Кыргызин ударил коня каблуками, все тронулись вверх по реке. Андрей успел разглядеть, что широкая натоптанная дорога идет и вниз по Енисею — в сторону города. Но сейчас и думать было нечего ускакать от конвоя. Ровно заскрипел снег. Понемногу светало. Широкая белая лента Енисея, стиснутая крутыми склонами, поросшими сосновым лесом, плавно заворачивала на юг. Мимо проходили знакомые с детства места — узкий лог Собакиной речки, Шалуний бык на правом берегу Енисея, скалистое ущелье Караулки. Везде было пусто, мертво, все засыпано нетронутым, седым снегом. Ни дымка, ни следа. Хотя нет — понизу, от Караульной речки до Калтата, вместо соснового бора торчали лишь пеньки да сугробы.
— Казак тайга забрал. — Толмач ткнул рукавицей на порубки. — Плоты вязал, на Кзыл-Яр плавил, острог ставить. Имя как? — ткнул он в грудь Андрея.
