«Скалы встали… скалы встали… перпендикулярно…»
Леха за стенкой пытался вспомнить стихи Рубцова, но не мог и бесился от этого, а Алена бесилась оттого, что у нее залеплен рот пластырем и она не имеет возможности ему подсказать, как скалы встали перпендикулярно к плоскости залива. Круг луны. Стороны зари равны попарно. Волны меж собою не равны.
Дальше шли слова о том, как, спотыкаясь даже на цветочках, боже! Тоже пьяная! В дугу! Чья-то равнобедренная дочка двигалась, как радиус в кругу…
И эти стихи теперь навсегда ассоциируются в памяти Алены с одним из самых жутких впечатлений ее жизни: ведь подругой запьянцовского Лехи была та самая «голая русалка алкоголя», Любка Красовская, беспощадная убийца, глава банды, застреленная загадочным человеком по имени Игорь [14]. Алена с Лехой виделись мельком, уже когда все было позади, во время милицейского расследования, однако, похоже, не только для нее те давние воспоминания были неприятными. Одутловатая Лехина физиономия вытянулась, рот приоткрылся, в карих глазах вспыхнул ужас.
– Доктор, ты… – Леха одной рукой схватил Денисова за рукав халата, а другой тыкал в Алену: – Ты ее откуда взял, а?
– На улице нашел, а что? – ни на миг не замедлил с ответом Илья Иванович.
– Выгони! Выброси! Положи, где взял! – зачастил Леха. – Она же знаешь кто?! Она жуть! Она иглу в яйце видит! Она все про всех угадает! Она Люську прикончила! Она полдома разрушила! Она таку-ую компанию разбила, всех моих друзей распугала… – Он горестно всхлипнул. – Она про тебя все разузнает, все выяснит, все выспросит, душу наизнанку вывернет, а потом в книжке тако-ого пропишет! Знать не будешь, где правда, а где вранье. Сам запутаешься, спал ты с ней или нет.
– Пока нет, а что будет дальше, посмотрим, – вежливо ответил доктор.
Люба коротко хохотнула, а Алена бросила на Денисова осторожный взгляд.
Посмотрим? Это интересно… Но что-то особого энтузиазма в голосе доктора не слышно…
И в эту минуту послышалась мелодия «Кукарачи».
Денисов захлопал себя по карманам. А смешной электронный голосок пел-распевал старую-престарую песенку:
Я с досады чуть не плачу,
У меня в груди вулкан.
Ты сказал мне: кукарача,
Это значит таракан.
Леха испуганно смотрел на доктора, а тот продолжал шарить по карманам. Люба сначала потихоньку хихикала, а потом стала хохотать так, что никак не могла закрепить пластырем иглу в вене заливисто храпящего Генки.
Денисов наконец-то нашел в одном из многочисленных карманов свой обшарпанный «Siemens», погрозил ему пальцем:
