– Что – «только»? – Громыко пнул замолчавшего уголовника в бок. – Давай, давай, не менжуйся!
– Только долбени эти… Ими рулить сложно. Базар ходил – при Гуцуле фраер завелся, тихушник, никто из наших его не видел. Вот он умеет, а остальные – нет.
– Долбени появились до или после Гуцула?
Карась аккуратно, вывернутым рукавом, вытер кровь, задумался, припоминая:
– После, начальник. Бля буду – после.
– Так, еще один вопрос, последний: кто из пацанов базарил про этих… долбеней?
– Не, начальник, хоть в пол меня втопчи – не помню я! – Карась посмотрел Громыко в глаза, и майор понял, что действительно не скажет. Одно дело – чужие базары пересказывать, другое – сдавать того, кто базарил. За это невеликую сошку Карася на любой зоне определят на петушатник в первый же день…
«Итак – Калач, Гуцул и фраер, который может „рулить долбенями“. А долбени – из них можно сделать кого угодно, – думал Громыко, покидая тесный „телевизор“. – Господи, что же это творится, а? Ведь чертовщина же! Мистика… Впрочем, нет. Если ЭТО работает на братву – никакая это, на хрен, не мистика. Это гораздо хуже. Это – новая реальность, с которой нам всем придется жить бок о бок. Что ж за время такое, а?!»
Поднявшись в свой, точнее уже ничей кабинет, Громыко открыл сейф и принялся выкладывать на стол папки, стопки показаний, записные книжки, дискеты и диски – пока комиссия не взяла его за жабры, нужно было быстренько вывезти и спрятать всю наработанную за долгие годы информационную базу…
Последним человеком, с которым Громыко разговаривал, прежде чем навсегда покинуть здание отдела, была Яна Коваленкова. Оперативница одиноко сидела на клеенчатой кушетке в коридоре, отрешенно глядя прямо перед собой. Ее не трогали. Все понимали, что творится в душе человека, пережившего ТАКОЕ и уцелевшего.
А тем, кто не понимал, объяснили – просто и доходчиво, не стеснясь в выражениях.
Громыко сел рядом, закурил. Яна тихо сказала:
– Мне Сеня… ну, Максимов предложение делал. Два года назад. Если бы я согласилась, была бы сейчас вдовой…
– Яна… Ты это… Не трави себя, – попросил майор.
– Да нет, Николай Кузьмич, все нормально, я не расклеюсь. Просто… Когда бандиты из-за денег, на задержании – все понятно, все просто. А тут… Кто это был, а? Вы что-нибудь знаете?
Дернувшись от Яниного «вы», Громыко нахмурился:
– Так, одни только предположения… В смысле – догадки. Чертовщина. Я с экспертом сейчас говорил. Кто-то выкопал эту девчушку, держал в холодильнике. И выпускал – чтобы она убивала. И еще он ей глаза…
