– Я знаю… Я была при осмотре… – Яна смахнула с глаз челку, повернулась к Громыко: – Вас уволят?
– Янка, перестань выкать! – рассердился майор. – Меня уже уволили. Посадят, может быть. А не посадят, так все равно из органов уберут… Отдел, кстати, расформировывают.
– Если вас… тебя уволят, я тоже уйду. Не хочу… Новые люди, новые притирки. Вот найду эту сволочь – и уйду.
– Ты… – Громыко сглотнул. – Ты хочешь…
– А ты не хочешь?
– Ну я… Я – другое дело! Я…
– Гад ты, Громыко! Ты что, думал, я в стороне останусь? А ребята? Звягин, Любарский, пацаны из наружки? Почему ты людей за дерьмо держишь, а?
– Отставить! – Громыко сказал это громче, чем следовало бы, и дежурный удивленно уставился на них из-за своей стеклянной перегородки.
– Отставить, – уже тише пробормотал майор, огляделся на всякий случай и заговорил быстро, по-деловому: – Раз ты со мной, слушай сюда: никого больше не надо, все сделаем по-тихому. Я только что этого гаврика, что за Жуковым ходил, прессанул. Есть ниточка. Будем раскручивать. Но! Не сразу. Меня мять тут будут, и управление, и эфэсбэшники, наверняка попасут какое-то время, и все такое. Ты скройся, а через недельку вынырни, погляди, что и как. Если плохо – опять ныряй. Появишься, когда сама поймешь, что можно. Тогда и приступим… Лады?
– Лады, – Яна встала, нахлобучила бейсболку. – Ник-кузич, а ты-вс-таки-с-в-лочь…
– Нет, Яна. Я – всего лишь мент. И ты, кстати, тоже…
Орхидею Митя выкопал профессионально, чисто, не повредив ни единого корешка. Поместив растение в горшок и укрепив его в сумке, Митя с драгоценной ношей вернулся на полянку.
Шумели дубы, перекликались синицы. Старый Гном возился где-то в кустах на краю полянки. Митя сел на дубовый корень, запрокинул лицо и сощурился, ловя сквозь неплотно прикрытые глаза солнечные лучи, вспыхивающие на ресницах разноцветной радугой.
– Оп-па! Какие люди! Кар-Карыч собственной персоной!
Митя вздрогнул и открыл глаза – на краю поляны стоял Мишган с пластиковой бутылью пива в руке, за его спиной глыбились Дыня с Тыквой, пускал дымные колечки Тяпа, колыхался конский хвост Вички Жемчуговой и светилась чистым золотом челка, которую Митя узнал бы из тысячи других…
«Лишь бы Старый Гном не выбежал на полянку. Если его увидят эти…» – мелькнула у Мити мысль и пропала.
Мишган ходил вокруг нелепо замершего Мити и «кидал предъявы»:
– Я ни-и-по-онял… Кар-Карыч, ты чё, нюх потерял, мля? Тебе чё училка велела? Примеры решать? А ты чё, мля, балдеешь?!
