И благодаря этой доброте нынешний ритуал оказался недолгим. Не прошло и трех минут, из которых по крайней мере две были посвящены пожеланиям процветания мне и хвалам моему отцу, как Лесли прямо спросил:
– Но ты, дорогая Бриони, позвонила мне не просто сообщить, что приехала. Чем могу быть полезен?
– Да, кое-что случилось, и я подумала, не поможешь ли ты решить один небольшой вопрос. Помнишь, в прошлом году ты показывал мне сокращенное издание «Рип Ван Винкля» с иллюстрациями Артура Ракхэма? Интересно, сколько он теперь может потянуть? Я имею в виду не книга, а оригиналы иллюстраций.
– Ну, это не совсем по моей части, как ты понимаешь, но я бы сказал, что тебе повезет, если ты вообще их где-нибудь найдешь. Ты хочешь купить какую-нибудь определенную?
Я рассмеялась.
– За кого ты меня принимаешь? И продать тоже не хочу. Я просто хочу узнать, сколько они могут стоить, если не секрет. Есть одна идея.
– Та, которую последний раз я видел в каталоге, – твердо сказал Лесли, – акварель от Комеса, была оценена в восемьсот фунтов.
– Ага, понятно. Спасибо. Знаешь, Лесли...
– Что?
– Если вдруг случайно наткнешься на какое-нибудь упоминание о продаже рисунков Ракхэма, не мог бы ты без лишних слов сразу сообщить мне?
– Конечно. Но ты меня заинтриговала. – В его беззаботном тоне послышался не слишком большой, но искренний и доброжелательный интерес. – Наверное, не стоит спрашивать зачем?
– Пока не стоит. Но как только смогу, я зайду и все расскажу.
– Я действительно заинтригован, – добродушно проговорил Лесли. – Конечно, Бриони, дорогая, можешь на меня рассчитывать. И возможно, я чуть-чуть покопаюсь и сообщу тебе первые результаты. Но расскажи мне поскорее, хорошо? Пока я не умер от любопытства.
– Это было бы забавно, – сказала я.
Он рассмеялся и положил трубку.
Джеймс пришел ко мне после ужина, как раз когда я заканчивала мыть посуду. Он забросил мои пустые чемоданы на чердак, согласился на чашечку кофе, потом мы вышли наружу и уселись на скамейку под сиренью с видом на пруд. Спускались сумерки, воздух был неподвижен. Спокойная гладь пруда сверкала, иногда там и сям покрываясь рябью, когда за вечерними мошками всплывала рыба. В камышах у дальнего берега цапля все ловила рыбу. Грачи, рассаживаясь на ночь, устроили великую суматоху. За крышей коттеджа подобно облакам пенились нежным цветением фруктовые деревья, а высокая груша подняла среди сада свой белоснежный султан, как фонтан среди водоема. На груше пел одинокий дрозд, свежо и страстно, и казалось, что это первая песня с начала мира. Откуда-то неподалеку донеслись тяжелые удары.
