Ее полусонные мысли вспугнул телефонный звонок. В полудреме она услышала, как зазвонил телефон, она внутренне напряглась, поскольку ждала его. Теперь, когда это случилось, ее сердце заколотилось в груди, а руки задрожали. Она взяла трубку. Откуда-то издалека раздался голос Жиля:
– Хэлло! Это вы?
– Да, – ответила Меада.
– Голос вроде не похож на ваш. Она замерла.
– Откуда вы знаете, какой у меня голос?
На другом конце провода повисло гнетущее молчание. Откуда он знал? Вывод был прост, он знал, и все тут. Он так ей и сказал, но ответа не последовало.
– Меада – это ведь ты? Пожалуйста, не клади трубку, мне так много надо сказать тебе. Мне это легче сделать по телефону. Я полагаю, что нам надо кое-что прояснить в наших отношениях, не так ли? Ты никуда не торопишься?
– Нет, не тороплюсь.
– Где ты? Ты одна, ты можешь говорить?
– Да, моя тетя ушла. Я лежу в постели.
– Что? Что-нибудь случилось?
– Ничего страшного. Просто устала.
– Ты не слишком устала для разговора?
– Нет.
– Хорошо, тогда начнем. Я все это время думал, и мне хотелось бы узнать, где и как мы расстались. Мне кажется, что мне следует знать это. Ты – должна помочь мне, понимаешь? Если бы я вернулся слепым, то ты одолжила бы мне свои глаза, чтобы видеть, ты бы стала читать мои письма к тебе, и все в таком духе, ведь так? Мой случай то же самое. Я вернулся незрячим, но у меня плохо не с глазами, а с памятью. Те факты, что я не помню, очень похожи на письма, которые я не могу прочитать. Если я попрошу тебя прочитать их мне, разве ты мне откажешь в этом?
– Что бы ты хотел, чтобы я рассказала тебе?
– Я хотел бы знать, как мы относились друг к другу. Мы ведь были друзьями, не так ли?
– О, да.
– Или больше, чем друзья? Это мне хотелось бы знать больше всего. Я был влюблен в вас?
– Ты сам сказал это.
– Я бы не сказал этого, если бы не имел это в виду. Что ты сказала тогда?
Никакого ответа. Сердце у Меады застучало, дыхание прервалось, говорить она не могла.
– Меада, разве ты не понимаешь, ты должна помочь мне? Мне надо это знать. Мы были помолвлены?
В ответ все то же молчание. Армтаж настойчиво произнес:
– Но ведь я должен это знать, почему ты не понимаешь? Мы были помолвлены? Об этом было объявлено?
Меаде хотелось плакать и смеяться одновременно. Это было так похоже на Жиля, слишком знакомо, – настойчивость в его голосе, то, как он произносил ее имя, он всегда был нетерпелив и не умел выжидать. Отзвуки прошлого: «Меада я должен знать», – такой же настойчивый звонок. Тогда это прозвучало так: «Ты меня любишь?» Сейчас иначе: «Любил ли я тебя?»
