То, что я собираюсь рассказать тебе, — начало из «Трех комнат на Манхеттене» Жоржа Сименона, одного из самых интимных его романов, не знаю, читал ли ты его.
Мужчина и женщина встречаются у стойки бара, ночь, кроме них в баре никого, оба печальны, за плечами каждого захламлённое прошлое, которое им хотелось бы забыть. Она словно сошла с полотна Хоппера[7], эта первая их встреча: неподвижные профили, взгляды опущены к стойке, заляпанной липкими пятнами и отпечатками пальцев. На женщине эксцентричная шляпка, на мужчине — слегка помятый костюм. Ему сорок восемь, ей чуть больше тридцати. Его зовут Комбе, её — Кей. Они вместе выпивают. Затем выходят из бара и бредут по улицам города, бесконечное брожение, похожее на наше — много раз мы ходили так же, часами, прижавшись друг к другу, в безмолвии, или рассказывая друг другу разные истории, забредая в неизвестные уголки твоего и моего городов, оба заворожённые ритмом шагов, городскими развалинами, безлюдными закоулками и нашими историями. Комбе ещё не знает, нравится ему эта женщина или нет, но в ней есть что-то, что его притягивает, чему он пока не может найти названия. После того, как она рассказывает ему историю своей жизни и своих любовей, Кей говорит ему: до тебя было много мужчин, может быть, даже слишком много, но я никогда никого не любила прежде, чем встретила тебя.
Я тоже чуть старше тридцати, и у меня было много мужчин, приключения на одну ночь и на дольше, я помню их имена, имена их родителей, я выучила наизусть особенности, капризы и вкусы каждого, но и я никогда никого не любила, пока не встретила тебя.
Почему? Почему я влюбилась в тебя, именно в тебя, а не в кого-нибудь другого? Такими вопросами наверняка задаются все влюблённые. Этот вопрос появляется внезапно, в беспечной уверенности первых недель, первых месяцев. Это опасный момент. Почему именно ты — или он — какой жест, взгляд, движение, какое слово, какой ассонанс, эхо были причиной?
Быть может, я влюбилась в тебя, потому что я тебя придумала.
Как об этом пишет Хозе Ортега и Гассет[8]:
«…Это идёт от любви, а не от предмета любви… Каждый человек любит полноту собственного духа с силой, достаточной для придания тому, кого он любит, всей чуткости и тонкости, которых взыскует душа его возлюбленного (иными словами, его собственная душа)»
Некоторое время спустя ты рассказал мне о посетившем тебя видении: я иду к тебе навстречу и веду за руку ещё одного тебя же. Я веду тебя к тебе. Ты вернула мне меня, я жил, словно мертвец, сказал ты, у меня была походка мертвеца, пока не пришла ты.
