– Тамбурлани, Тамбурлани.
Из-за двери никто не отозвался. Тогда он легонько постучал костяшками пальцев. Ответом ему была полная тишина.
Ночь все тянулась. Аппашер решил попытать счастья у Джанны – девицы доброй души и легкого поведения, с которой он не раз проводил время. Джанна занимала две комнатушки в старом густонаселенном доме далеко от центра. Когда он туда добрался, был уже четвертый час. К счастью, как это нередко бывает в таких муравейниках, дверь подъезда оказалась незапертой. Аппашер с трудом вскарабкался на шестой этаж – он так устал от кружения по городу.
На площадке он и в темноте без труда отыскал нужную дверь. Тихонько постучал. Пришлось постучать еще и еще, прежде чем за дверью послышались какие-то признаки жизни. Наконец до него донесся заспанный женский голос:
– Кто там? Кого это принесло в такое время?
– Ты одна? Открой… это я, Тони.
– В такое время? – повторила она без особого восторга, но со свойственной ей тихой покорностью. – Подожди… я сейчас.
Послышалось ленивое шарканье, щелкнул выключатель, повернулся ключ, и со словами: «Чего это ты в такую пору?» – Джанна открыла дверь и хотела тут же убежать в постель – пусть сам за собой запирает, но ее поразил странный вид Аппашера. Она ошарашено оглядела его, и только теперь сквозь пелену сна до ее сознания дошла явь.
– Но ты… Но ты… Но ты…
Она хотела сказать: но ты же умер, теперь я точно помню. Однако на это у нее не хватило смелости, и она попятилась, выставив перед собой руки – на случай, если он вздумает приблизиться.
– Но ты… Но ты… – И тут из ее горла вырвался крик. – Уходи!… Ради Бога, уходи! – заклинала она его с вытаращенными от ужаса глазами.
А он все пытался ей объяснить:
– Прошу тебя, Джанна… Мне бы только немного отдохнуть.
– Нет-нет, уходи! И не думай даже. Ты с ума меня сведешь. Уходи! Уходи! Ты хочешь весь дом поднять на ноги?
Поскольку Аппашер не двигался с места, девушка, не спуская с него глаз, стала торопливо шарить на комоде; под руку подвернулись ножницы.
– Я ухожу, ухожу, – сказал Аппашер растерянно, но она со смелостью отчаяния уже приставила это нелепое оружие к его груди: оба острия, не встретив на своем пути никакого сопротивления, легко вошли в грудь призрака.
– Ой, Тони, прости, я не хотела! – закричала девушка в испуге.
– Нет-нет… Как щекотно! – истерически захихикал он. – Пожалуйста, перестань. Ой-ой, щекотно! – И стал хохотать как сумасшедший.
Снаружи, во дворе, с треском распахнулось окно, и кто-то сердито заорал:
