– Значит, никак?
– Никак, дорогой… Больше ничего сказать не мо… Он так и умолк на полуслове: Аппашер внезапно
исчез. Было слышно только, как кто-то стремительно сбегает по лестнице.
Часы пробили половину первого, когда маэстро Тамбурлани – он был директором консерватории, и квартира его находилась здесь же – возвратился домой после концерта. Стоя у двери и уже повернув ключ в замочной скважине, он вдруг услышал, как кто-то у него за спиной прошептал: «Маэстро, маэстро!» Резко обернувшись, он увидел Аппашера.
Тамбурлани слыл тонким дипломатом, человеком осмотрительным, расчетливым, умеющим устраивать свои дела; благодаря этим достоинствам (или недостаткам) он достиг значительно более высокого положения в обществе, чем позволяли его скромные заслуги. В мгновение ока он оценил ситуацию.
– О, мой дорогой! – проворковал он ласково и взволнованно, протягивая руки к скрипачу, но стараясь при этом не подходить к нему ближе чем на метр. – О, мой дорогой, мой дорогой!… Если бы ты знал, как нам не хватает…
– Что-что? – переспросил Аппашер. Он недослышал, поскольку у призраков все чувства обычно притуплены. – Понимаешь, слух у меня теперь уже не тот, что прежде…
– О, я понимаю, дорогой… Но не могу же я кричать – там Ада спит, и вообще…
– Извини, конечно, не мог бы ты меня на минутку впустить к себе? А то я все на ногах…
– Нет-нет, что ты! Не дай Бог еще Блиц почует.
– Что? Как ты сказал?
– Блиц, овчарка, ты ведь знаешь моего пса, правда? Он такого шума наделает!… Тут и сторож, чего доброго, проснется… И потом…
– Значит, я не могу… хоть несколько дней…
– Побыть здесь, у меня? О, дорогой мой Аппашер, конечно, конечно!… Для такого друга я… Ну как же! Послушай… ты уж меня извини, но как быть с собакой?
Такой ответ смутил Аппашера. И он решил воззвать к чувствам этого человека.
– Ведь ты плакал, маэстро, плакал совсем еще недавно, там, на кладбище, произнося надгробную речь перед тем, как меня засыпали землей… Помнишь? Думаешь, я не слышал, как ты всхлипывал? Слышал.
– О, дорогой мой, не говори… у меня тут такая боль. – И он поднес руку к груди. – О Боже, кажется, Блиц!…
И действительно, из-за двери донеслось глухое, предупреждающее рычание.
– Подожди, дорогой, я только зайду успокою эту несносную тварь… Одну только минуточку, дорогой.
Он, как угорь, быстро скользнул в квартиру, захлопнул за собой дверь, хорошенько запер ее на засов. И все стихло.
Аппашер подождал несколько минут, потом шепотом позвал:
