Лусинда слушала с искренним состраданием. Качала головой, вздыхала, вежливо задавала вопросы, если что-то не понимала.
– Свиной инсулин, что это такое?
Чарлз объяснил, как умел. И когда перестал выворачиваться наизнанку, Лусинда не стала утешать его банальностями. И он это оценил.
– Не понимаю, как вы выносите, – сказала она. – Просто не понимаю. А как держится Анна?
– Превосходно. Вся в дырках, как подушечка для иголок.
Это был способ справиться с бедой: надоевшая шутка, избитая острота, смех пред ликом несчастья.
– Вас это все, наверное, доводит? – спросила Лусинда после того, как он рассказал об уколах и поросячьем инсулине.
– Что «доводит»? – переспросил Чарлз и подумал: «О да, до отупения».
– Ничего. Не важно, – ответила она.
* * *
О чем говорят люди, если нельзя говорить о будущем?
О прошлом.
Фразы начинаются: «А помнишь…», или «Я сегодня проходил мимо детского садика Анны…», или «Я вспоминал наш отпуск в Вермонте…»
За ужином Чарлз и Диана вспоминали, как в холодном лыжном приюте в Стоу у них замерзло в бутылочке молоко Анны. Закончив есть, сложили посуду, и Чарлз отправился наверх проверить ноги Анны – дочь нехотя позволила ему посмотреть. А потом, не выключая телевизора, легли в постель.
Как-то так получилось, что рука жены коснулась его руки. Его нога прошлась по ее ноге. Словно конечности сами знали, что им делать. А тела вопили: сколько же можно? Мы замерзли! Нам одиноко!
Чарлз встал и закрыл дверь. Ни единого слова о том, что они делали. Скользнул обратно в кровать и обнял Диану. Сердце бешено колотилось, когда он целовал жену и думал, как же ему этого не хватало.
Но перед тем как стать любовниками, они снова сделались чужими. Непонятно, как это случилось. Чарлз накрыл ее своим телом, потянулся к губам, готовился скользнуть внутрь, но внезапно их движения сковала странная неловкость, словно они стали двумя кусочками головоломки, не соответствующими одна другой. Пробовали и так и этак, но ничего не выходило. Диана толкнула его в грудь – он скатился с нее. Потянулся поцеловать – она медленно повернула голову. Маняще улыбнулась. Чарлз снова оказался на ней, но жена как застыла. Чарлз сжался и отпрянул.
Они откатились в разные стороны кровати и не пожелали друг другу спокойной ночи.
Чарлз и не понял, как получилось, что от обедов они перешли к вечерним коктейлям.
От фруктов и пирожных – к напиткам с солеными орешками.
Обед – это нечто такое, что можно делать с друзьями. А выпивка – это то, чем занимаются с очень хорошими друзьями. Когда они договаривались об обеде, достаточно было звонка Лусинде. Но когда речь заходила о вечернем коктейле, приходилось звонить Диане и объяснять, почему он придет поздно. То есть лгать.
