– А я заплачу. Не волнуйся, – засмеялся Гимп.
– И какова плата? Ведь гении больше не исполняют желаний.
– Смотря какие. Может быть, как раз твоё смогу исполнить.. – Ей показалось, что он глянул ей в глаза.
Слепой глянул в глаза. Во всяком случае, его зрачки были точно против её зрачков. Ей стало не по себе от этого слепого взгляда.
– Миллион сестерциев можешь заплатить? – спросила она. Голос её дрожал.
Кажется, этот вопрос его обескуражил.
– Миллион – это не желание, а арифметика, – проговорил разочарованно Гимп.
– Миллион – это высшая математика. А иначе я не согласна, – объявила Ариетта с довольным видом, не ожидая, что так легко найдёт повод отказаться.
– Я дам тебе миллион, – согласился Гимп. – И ещё… я исполню одно твоё тайное желание. То, о котором ты сама не знаешь.
Ариетта посмотрела на него. Теперь он глядел мимо неё и улыбался.
– Ну, соглашайся. Практически для тебя нет никакой опасности. Люди ловцов не интересуют, – стал уговаривать Гимп. Он врал. Это было видно с первого взгляда.
Она согласилась, хотя знала, что он не заплатит ей миллион – у него нет ни асса. Она знала, что он не исполнит её желание. И все равно она поверила. Сама не знала, почему. Теперь он был зряч, а она слепа, и ползала на коленях в темноте в поисках брошенной им монетки. Она слышала заманчивый звон – монетка катилась по камням, но Ариетта напрасно шарила рукой, спешно уверяя себя, что Гимп подарит нечто такое, о чем она сама и подумать не смела. Самообман Ариетты был почти восхитителен. Потом… хотя не стоит говорить, что будет потом, пока оно не наступило хотя бы на листе бумаги.
Крул смотрел на худую женщину в простенькой тунике пренебрежительно. Было жарко, туника была посетительнице (и просительнице) чуть-чуть тесновата, под мышками образовалось два тёмных пятна. В руках женщина мяла и без того замусоленный вчерашний вестник. Наверняка долго сидела в приёмной, изнывая от жары, и обмахивалась сложенным вдвое номером. Что ей надо? Хочет работать у Бенита? Таких желающих нынче хоть отбавляй. Они буквально осаждают редакцию «Первооткрывателя». И все же что-то заставляет Крула медлить и не указывать ей на дверь. Ну да! Эта женщина работала прежде секретаршей у Цезаря. Надо же, какое совпадение. В трибе Элия избран в сенат Бенит, и эта женщина рвётся работать у новоявленного сенатора. Уж не считает ли она, что подобные должности передаются по наследству? Она что-то болтает о невозможности работать на Элия. Понятно, что невозможно. Если он сгорел вместе с Нисибисом в ядерном пламени.
