Эндерлин один в комнате…
О нет, поверить в свою смерть не так-то легко. Может быть, эта карточка имеет в виду не его? Когда врач возвращается в комнату, Эндерлин уже снова сидит в кресле, где ему полагается сидеть, руки его на мягких подлокотниках слева и справа, два рукава халата, две белые повисшие кисти рук, и врач говорит:
– Прости!
Эндерлин, больше смущенный, чем потрясенный, глядя в окно, делает вид, будто ничего не случилось.
– Прости! – говорит Бурри.
– Да, пожалуйста, – говорит Эндерлин.
Затем, закрыв окно, Бурри, этот колосс мужской доброты, снова садится за свой письменный стол, снова сует в рот сигару, которую оставил в пепельнице с серебряными ящерицами, сигара еще горит, не так уж долго, значит, заставил он ждать Эндерлина.
– Я понимаю, – говорит Бурри и словно бы что-то ищет, рассеянно, во рту окурок, который ему приходится заново, поспешными затяжками, раскурить, прежде чем продолжить фразу, – я понимаю, – повторяется он и, когда сигара наконец раскуривается, словно бы забывает, что хотел сказать, вместо этого берет карточку и, не глядя на нее, говорит: – Тебе интересно узнать результат нашего последнего обследования?
Эндерлин улыбается.
– Каков же он? – спрашивает Эндерлин и сам удивляется своему спокойствию, тогда как врач явно испытывает настоятельную потребность доказать теперь еще и точными цифрами, почему Эндерлин вправе считать себя, так сказать, выздоровевшим.
– Я понимаю, – говорит он в третий раз и вспоминает, что он хотел сказать. – У тебя уже терпение лопнуло, но до субботы я тебя не отпущу, – говорит он с товарищески грубоватым смешком, грубоватость должна показать, что он и в самом деле считает Эндерлина здоровым и способным сопротивляться, хватит щадить его, – не раньше субботы, – говорит он с угрожающей непререкаемостью, и дальше следуют цифры, процент белых кровяных шариков, процент билирубина, цифры, которые Эндерлин часто слышал и в конце концов ввел с свой лексикон, благодаря чему он, хоть и не зная по сути, что эти цифры значат, сам может судить, насколько эти цифры действительно изменились к лучшему, на радость Бурри, который считывает их с оборота карточки.
– Да, – говорит Эндерлин, – это прекрасно, – видя за окном здоровых рабочих.
– Дорогой мой, – говорит Бурри, обнаружив, что он в одиночестве со своей радостью, – все могло обернуться иначе!
Эндерлин кивает.
Втайне, в то время как они притворяются, что смотрят друг другу в глаза, он подсчитывает: год, значит, один год, а сейчас апрель…
