Уже много после мне пришло в голову: может, Володька придумал эту историю, чтобы утешить меня – не ты, мол, один испытал такое… А в тот момент я почувствовал огромное облегчение. Потому что оба мы были на равных – товарищи по несчастью. О том, что мое несчастье – больше чем на половину выдуманное, я в тот момент забыл уже. И радовался, что не надо мне съеживаться, прятать от Володьки глаза.
А он сказал озабоченно:
– Пойдем ко мне, обдумаем все. —
– Что?
– Что делать с ведьмой. Тете Лизе я отомстить не мог, родная потому что. А старухе-то отплатить надо обязательно! Какое она имела право?
Эта мысль – такая здравая и энергичная – окончательно взбодрила меня.
Какой же он все-таки молодец, Володька! Любое его рассуждение, любое решение – всегда в самую точку.
Месть мы придумали грозную – вполне по масштабам старухиного злодеяния.
В своем дровянике Володька выбрал березовое полено – такое же, какие лежали и в старухином дворе, в штабеле у забора. Аккуратно снял кору. Стамеской вырубил в полене глубокую и длинную выемку. И стало полено оболочкой для снаряда.
О начинке позаботился я.
Отчим не раз баловал меня маленькими «взрывчатыми» подарками. То десяток капсюлей для охотничьих патронов, то щепотка пороха – такая, что всерьез обжечься нельзя, а устроить небольшой фейерверк – вполне. Мама боялась за меня и ругала отчима, но он говорил, что мальчик должен расти мужчиной. А мужчины должны уметь обращаться с порохом с детства.
Фейерверки я устраивал то с Лилькой и Галкой, то с Володькой, то с приятелями на улице Герцена. Но тратил не весь порох, кое-что сохранял впрок. И прятал этот запас в тайнике за сараем под врытой в землю колодой.
В те дни Артур Сергеевич готовился к осеннему охотничьему сезону, набивал патроны. Я ему помогал: из старого валенка вырубал специальной сечкой пыжи. А за эту работу выторговывал все новые порции "огненного зелья": черного – дымного и серого – бездымного. Их смесь – я знал это – давала ха-ароший эффект…
А дальше я совершил просто вероломный поступок. Отчим не запирал свои охотничьи припасы, и я, оставшись один, отсыпал порядочные порции из двух коробок.
В общем, набралась двухсотграммовая бутылочка (в таких я получал на молочной кухне всякие питательные смеси для Леськи).
Теперь смесь получилась иного рода. Мы с Володькой аккуратно запечатали ее в специальный футляр из проклеенной бумаги и фольги. Потом Володька столярным клеем смазал березовую кору и приладил ее на прежнее место. Накрепко. Это чтобы старуха не смогла ее оторвать, если вздумает брать бересту для растопки.
