В какой-то момент Гунар, словно рассуждая сам с собой, сказал:
— А может, подбросить Заварзину наш адресок?
— Интересная мысль, — без энтузиазма откликнулся я. — А что потом?
— Узнают красавцы, где Велта прячется, прилетят мигом, а мы их тут за жабры. У меня есть ружье, ракетница, найдется и еще что-нибудь… И это не будет превышением обороны. Веришь ли, руки зудят, хочется взять их за гланды.
— Ты думаешь, что они совсем уж придурки и всей шоблой приедут в Пыталово и примутся штурмовать твой дом?
— А куда им деваться? Это в их стиле, они ж ребята азартные…
— Ошибаешься. Могут кликнуть откуда-нибудь из Казани или Москвы наемников, от которых редко кто уходит. Заварзин сам пачкать руки не любит.
— Тогда какого хрена они за нами увязались?
— Пока нагоняют страху и ищут нору, где прячется лиса. И нам с тобой нужно сделать так, чтобы этот процесс затянулся у них как можно дольше. Когда уеду, ты постарайся от Велты далеко не отходить. Какое-то время и днем придется посидеть за закрытой дверью. Если что-то изменится, дам знать сразу же. Идет?
— Вообще-то прятаться я не привык, но ты вроде бы говоришь дело. Только в случае чего я их на мушку возьму…
Из другой комнаты вышла Велта. Наши глаза встретились, и я не стал отводить взгляда. Однако она коротко посмотрела на меня, потом еще раз и, показалось, с каким-то оттенком заинтересованности.
— Мне нравится, что вы спокойны, — сказала она. — По крайней мере, это вселяет надежду. И если уж судьба нас свела, могу ли я надеяться, что вы нас не бросите на полдороге?
Я увидел, какими напряженными сделались ее глаза и как напряглась шея у Гунара. Я держал паузу. Обдумывал, как бы ободрить.
— Не сомневайтесь. Это и не в моих интересах. Я уже Гунару сказал, что буду звонить и обо всем ставить вас в известность.
Она подняла глаза. В них — надежда вперемешку со страхом и каким-то новым ощущением. Во всяком случае, казалось, что в ее глазах появился новый оттенок жизни.
Вдруг с моего языка сорвалось:
— Сколько же всего вас, Подиньшей?
— Шестеро — три брательника, одна сеструха осталась в Балви и вот она, — Гунар кивнул в сторону Велты. — В люди вышла только Велта, хотя родилась последней — поскребыш. И, видно, все, что было хорошего у матери, досталось ей…
Велта зарделась и вскочила с дивана.
— Ишь, стеснительная какая, сейчас начнет психовать.
Но она только покачала головой и незлобиво сказала:
— Комплименты, братец, у тебя какие-то дебильные…
— Да ты не заводись, сестренка, — Гунар пьяно полез к ней целоваться. — Давай-ка еще по одной пропустим и… спать…
