К стыду своему, я нередко думаю о том, что, наверное, у моих родителей было что-то неладно с генами.
Расскажи я Гунару, что был в Никарагуа, Мозамбике, глотал болотную жижу в Камбодже, разве он не посчитал бы меня фантазером, лжецом? А и поверь он — уважения ко мне не добавилось бы, не такой это человек. Скажи я ему, что, не считая работы с винчестером, я своим ножом перерезал глотки как минимум двенадцати террористам, которые, естественно, выступали против сочувствующих нам и зависимых от нас фронтов, движений, организаций национального освобождения, — что он, возликовал бы?
Разве понял бы меня этот бесхитростный человек, если бы я поведал, как однажды на Рижском вокзале в Москве подошла цыганка погадать и как она рвала когти, когда дотронулась до моей руки? Она взяла ее в свои ладони и тут же отбросила, словно обожглась. Цыганка с силой толкнула меня в грудь. «Уходи, сатана, сгинь, дьявол!», — закричала она на весь вокзал. И убежала…
Мы были убийцами, а командование внушало, что мы, если не голуби, то перелетные птицы мира. Мы убивали, резали, душили парашютными стропами, а нас награждали. Нас уверяли, что «уничтожение активной боевой единицы противника» — не убийство. Это долг, который, не считаясь ни с чем, мы должны выполнить. Разве мог я у тихой речки, где туман и вода, как парное молоко, рассказать вдруг такое пусть и симпатичному, но по существу чужому человеку?
Я смотрел на небо, на бриллиантики звезд, и хотелось встать на колени и спросить у них — какова цена жизни? Сколько граммов человечности я мог бы в себе обнаружить, если бы встал на весы вечности? Какие я мог найти слова, чтобы частокол букв не скрывал, а передал то, что творилось во мне? Никто не влезет в мою шкуру, чтобы увидеть начавшийся распад. Я еще был зомби, но уже зомби-еретиком, в груди которого начинает теплиться, говоря высоким стилем, священный огонь. И как признаться Гунару, что после того, как я увидел его сестру, весь мир изменился разом, словно кто-то встряхнул калейдоскоп и стеклышки создали совсем новый, абсолютно неповторимый узор…
…Мы поймали с десяток небольших раков. Но рыба не ловилась, и когда после очередного заброса путанки остались пустыми, мы развесили на кустах сетку и пошли в дом отогреваться.
Появилась еще бутылка самогонки, но дальше двух стопок дело не пошло. Мы сидели с Гунаром друг против друга — он дымил без передыху, прикуривая от предыдущей сигареты, а я сидел и смотрел, как он курил. И каждую секунду был настороже — нетерпеливо ждал появления Велты. Но она все не шла, а я продолжал купаться в клубах дыма, отдаваясь бездумному ожиданию.
