– Не знаю, а может, мне в артистки пойти? – пошутила я. – Или у вас в ресторане песни петь, для стриптиза-то я уже старовата!
– А ты грузинские какие знаешь? – серьезно спросил Бениамин Маркович. – Ну, хотя бы одну...
– «Тбилисо... Цвети под солнцем, Грузия моя...» – пропела я от души.
Баблосов поморщился.
– Лучше не надо, – пробормотал он, – у тебя кахетинский акцент, он не всем по душе.
– А в посудомойки не хочется, Бень, – призналась я. – Ну, наливай своего молинаро, только не полный стакан!
– Пей, – налив вино в бокал, подвинул его мне Баблосов.
– А ты?
– На работе почти не пью, ну, ладно уж, за встречу! – И Баблосов плеснул вина себе в чашку.
– А ты женат, Бениамин Маркович? – просто так спросила я.
От выпитого у меня сразу поднимается настроение и хочется всех обнимать, я даже примерилась, как мне лучше обнять плешивого бухгалтера, но быстро передумала.
– Был. – Баблосов продолжал набирать на клавиатуре цифры.
Я заглянула в монитор и присвистнула, потому что меня чрезвычайно впечатлили нули... Бениамин Маркович поднял глаза, и я вдруг заметила, что они серые, как и мои.
– А снова не хочешь жениться? – отвела я взгляд.
– Не хочу, – Баблосов задумчиво пожевал губами. – Вот сколько мне дашь? – внезапно спросил он.
– Лет? – пожала я плечами. – Шестьдесят. Ну, туда-сюда...
– Сорок пять, – без улыбки вздохнул Баблосов.
– Сколько-сколько? – привстала я. – Так мы ровесники почти... Бень, правда, что ли?
– Ага, – Бениамин Маркович пригладил руками лысину, словно это были кудри, и улыбнулся. – А развелся я десять лет назад, ну и постарел тогда же...
– Это как?
– Может, не будем о грустном? – Баблосов снова стучал по клавиатуре и на меня не смотрел.
– Нет уж, ты расскажи, сделай перерыв... А потом, если хочешь, я тебе про своего мужа расскажу, – пообещала я и осеклась.
Передо мной сидел все тот же маленький хромоногий бухгалтер, которого я знала все два месяца... Никакого бубнового интереса я к нему не испытывала. По-прежнему не испытывала. За окном на стоянке машин маячил его старый оранжевый мопед, а рядом вздымался черный «Гелентваген» владельца ресторана «Ганнибал» Георгия.
Бениамин Маркович поднял на меня грустные глаза и пожал плечами.
– Не хочу, – буркнул он.
– А зачем тогда наливал? – привела я последний аргумент и, что удивительно, попала в точку.
Баблосов уныло кивнул.
– Ладно, слушай и больше не пей, любопытная, – убирая от меня молинаро, пробормотал он. Потом вздохнул и поставил бутылку на место.
