Дай погадаю! или Балерина из замка Шарпентьер | страница 48



– Люблю послушать истории из жизни, – сказала я и уселась поудобнее. – А ничего молинаро-то, и где его можно купить, скажешь адресок?

Баблосов как-то странно посмотрел на меня, пробурчав под нос так тихо, что я едва услышала:

– Это прямые поставки.

– Да? – задумчиво переспросила я, с трудом скрывая зевоту.

– Да.

– Ну и ладно, – поспешно согласилась я. – Так что там с твоей семейной жизнью?

Баблосов вздохнул и, не глядя на меня, за несколько минут пересказал грустную историю, в которой сначала долго холостяковал, а под тридцать лет выбрал из большого количества милых его сердцу барышень самую «серую мышку» и женился, чтоб уж раз и навсегда... «Серая мышь», по его словам, не будь дурой, быстро разродилась «мышонком» и укрепилась в роли жены.

– А дальше-то что? Почему ты развелся? – глядя, как Бениамин Маркович неспешно тянет из треснутой чашки молинаро, поторопила я.

– Однажды я нечаянно влюбился, – с грохотом поставив пустую чашку на стол передо мной, вздохнул Баблосов. – Жена моя сидела дома с грудным ребенком, а я влюбился, причем по-дурацки, безответно...

– Вот так прямо взял и влюбился? – опешила я, снова подавив зевок. – Как интересно, а в кого? И где ты ее встретил? – Я изо всей силы мысленно прихлопнула рукой рот, внезапно услышав ревность в своих словах.

Баблосов с интересом покосился на меня.

– Я работал в одной из транснациональных компаний...

– Где ты работал? – помотала я головой, подумав, что ослышалась. – Снова интересно!

– Вот-вот, – Баблосов вздохнул. – Я ведь не всегда носил дешевые брюки и ездил на мопеде, Свет, – Бениамин Маркович улыбнулся, – далеко не всегда... хе-хе.

И в абсолютной тишине Бениамин Маркович покатывался от веселого смеха с минуту... Я тоже вежливо улыбалась, прикрыв рот рукой, меня в это время раздирали противоречивые мысли.

– Она работала в дочерней компании, и ее звали так же, как тебя. Вдобавок она была старше меня на девять лет, но хороша необыкновенно. Похожа на рябину... зимой.

Я икнула и поинтересовалась:

– То есть твоя возлюбленная годилась твоей жене в мамы?

Баблосов задумчиво кивнул.

– И при этом ты утверждаешь, что влюбился? – вздохнула я.

– Она была очень красивой, – упрямо повторил Бениамин Маркович и разлил остатки молинаро в две емкости на столе. Мне он по-джентльменски плеснул даже больше. – Ну, раз оно тебе так пришлось по вкусу, – убирая бутылку под стол, сказал он.

– Ничего винцо... кисленькое, – не стала возражать я. – Скажи, но почему же ты влюбился и что тебя не устраивало в жене? Мне, как женщине, интересно! Ведь причина должна быть? Ага, догадываюсь, она была полено? – шепотом уточнила я. – Ну, я права или нет, Бень?