Брат Макарий рассмеялся.
– Этого нельзя сказать. Небеса так далеко отсюда, что по пути туда пропорции могут еще измениться.
– Хе-хе, – рявкнул пан Тшаска, – что верно, то верно. Надо сказать этой моей жене, пани Тшасковой, а то она разжирела, к примеру сказать, как свинья, и думает, что непрерывное высиживание в костеле поможет ей взобраться на небо. Как же, держи карман! Она, бедняжка, считает, что там только ее и ждут. Да она врата райские разворотит до основания.
– Вот это недопустимо, – вставил квестарь, – ведь души, находящиеся в чистилище, через поломанные ворота преждевременно попадут в рай, сея там смуту и соблазн. И никакого порядка там не будет.
– Верно, – подтвердил пан Тшаска, – впрочем, только дураки полезут туда, куда заберется моя половина. Покоя ведь от нее не будет.
Так они вели приятную беседу. Вдруг на улице поднялся страшный шум, и в кабачок ворвались люди с криком:
– Прокаженный! Прокаженный!
Среди гостей поднялась паника… Покатились по полу кубки, из опрокинутых жбанов потекло вино.
Брат Макарий быстро нахлобучил на голову капюшон и схватился за нос, прикрыв волосатой рукой бородавку. Люди, принесшие столь мрачное известие, подбежали к нему, но квестарь повернулся спиной и, нагнувшись, сделал вид, будто копается в мешке.
– Отец святой! – раздался над ним чей-то голос. – Отец святой! Спаси нас от заразы! Надо по-божьему отправить несчастного подальше от людей.
– У-гу-ум, – бормотал брат Макарий.
– Отец, спаси наших детей от погибели!
Пан Тшаска дрожал в углу, боясь даже взглянуть на вошедших. Брат Макарий понял, что надо уходить. Ему, однако, не терпелось узнать, почему пан Тшаска разыскивал его.
– Что ты хотел от меня, брат? – хрипло спросил он перепуганного шляхтича.
– Ничего, ничего, – блеял пан Тшаска.
– Скажи, брат.
– Уйди, уйди! – замахал руками шляхтич, отгоняя от себя квестаря.
Пришедшие теребили брата Макария за рукав, но он не поднимался.
– Если утаишь от меня свои мысли, не миновать тебе заразы.
Пан Тшаска сжался в комочек и пропищал, как крыса:
– Смилуйся, отец, не погуби! – Тут он сорвал с себя саблю, мешавшую ему забиться поглубже в угол, и бросил ее на пол.
– Говори, брат.
– Мой господин хотел, чтобы ты пришел к нему. Он…
– Ах, вот что, – успокоился брат Макарий. – Ну, я еще сегодня исполню его желание. А теперь, брат, пойдем.
– Отойди и сгинь!
– Э, брат, ты все шуточки шутишь, – рассердился брат Макарий. – Ведь надо же помочь несчастному.
Взволнованные гости, сидевшие в кабачке, и те, кто прибежал с улицы, толпились около них с раскрасневшимися лицами, полные страха и любопытства. Глубоко надвинутый на глаза капюшон монаха, его приглушенный, неестественный голос усиливали впечатление. Все в ужасе крестились.
