– Что ты, напротив!
– Таким образом, брат, вот тебе простое доказательство того, что мы братья, и ничего тут не поделаешь.
– Ладно, поп, убедил. Но все же впредь называй меня «пан брат».
Тут Тшаска наполнил кубки и, расправив усы, погрузил в вино мясистые губы.
– Усвоил, брат, мои доказательства?
– У-гу, почтеннейший.
– Ну вот, так-то лучше, – заявил брат Макарий и чокнулся со шляхтичем. – Вижу, что ты на лету усваиваешь основы философии. Шляхтич фыркнул, как напуганный конь, поднял кубок и чокнулся с квестарем.
– Эхма, пей не жалей, где пьют, там и льют!
Брат Макарий выпил и тут же поспешно наполнил свой кубок, затем, страшно фальшивя, запел басом:
– Сла-сла-сла-сла-ва!
Выпив, оба вздохнули, словно после тяжелой работы, а пан Тшаска, покручивая старательно обсосанный ус, заметил:
– Нет ничего лучше духовных песен.
– Правильно, – подтвердил квестарь. – В этих песнях подлинное вино жизни.
Пан Тшаска заглянул в жбан, опрокинул его и, когда оттуда вытекла одна-единственная капля, стукнул кулаком по столу:
– Эй, девка, как же ты оставила нас с пустой посудой? Где у тебя совесть?
Маргося в это время пыталась вырваться из рук купцов, шумевших на весь кабак и пытавшихся обстоятельно изучить ее прелести. Она дала знак пану Тшаске, что сейчас придет и полностью выполнит все его желания, и, поддернув стеснявшую ее движения юбку, смазала одного по физиономии, стукнула другого по затылку, а третьему дала пинок под зад. Купцы, потирая поврежденные места, утихли, как ягнята, тем более что пан Майер грозно посматривал из-за двери. А за этой дверью, как было всем известно, сидел дюжий слуга, исключительный силач, который собирал подвыпившую братию, как пучок редиски, и выбрасывал на улицу. Достаточно было хозяину мигнуть глазом, как Стасько бурей проносился по кабаку и всыпал как следует бездельникам, скандалившим в заведении его патрона.
– Ну и девка! – сказал пан Тшаска, заглядывая к ней за корсаж, где красовались две упругие округлости. Маргося не только не противилась этой экспертизе, но, напротив, принимала такие позы, что шляхтич мог произвести свои исследования самым детальным образом.
– А ты, поп, наверное, считаешь, что посмотреть на эти созревшие яблочки великий грех?
– Ничто из сотворенного не может быть грехом, если только оно не превышает нормальных размеров и не нарушает общих законов гармонии.
– Значит, эта девка достойна небес? Она сложена вполне аккуратно и красива на редкость.
