«– Дьявол появился в карете, запряженной шестериком, и поразил нас моровой язвой, – решительно заявил низенький пан в желтом кунтуше. – Я сам видел, как он ехал.
– Ты видел? – изумились остальные.
– Слово шляхтича, – бил себя в грудь пан, – а у коней из-под хвоста так огонь и валил. Своими глазами видел.
Квестарь все-таки добрался до пана Тшаски и насильно вытащил его из угла. А так как брат Макарий обладал незаурядной силой, то шляхтич выскочил оттуда, как пробка.
– Вот что, почтенный, – сказал квестарь, поставив его перед собой, – тому, кто выпил столько, сколько мы с тобой, заразы бояться нечего. – И он подтолкнул пана Тшаску к выходу.
Все гурьбой повалили за ними. Шляхтич озирался кругом и испуганно поглядывал на квестаря, но тот не обращал на него внимания и энергично шагал вперед, перебрасывая мешок с одного плеча на другое. У ратуши стража охраняла несчастного. Он стоял у стены, окруженный стражниками, направившими на него алебарды. В нескольких шагах клокотала разъяренная толпа. Люди грозили кулаками, а школяры бросались грязью и изрыгали омерзительные ругательства. Больше всего изощрялись нищие – хромые калеки на костылях, слепцы, возбуждавшие жалость своими открытыми гноящимися ранами, всклокоченные мегеры, клянчившие около костелов, омерзительные попрошайки, гнусавившие молитвы. Даже покрытые коростой глухонемые что-то угрожающе мычали.
Брат Макарий попробовал протиснуться через толпу к страже.
– In nomine patris, – возглашал он, стараясь перекрыть яростные крики.
Когда люди заметили фигуру с нахлобученным капюшоном, шум немного утих.
Пан Тшаска, пользуясь замешательством, хотел было дать стрекача и скрыться в толпе, но квестарь вовремя разгадал маневр своего спутника и приказал страже следить за ним. Два алебардщика бросились к шляхтичу и, несмотря на отчаянные протесты, схватили его. Брат Макарий подошел к прокаженному. Это был какой-то оборванец, весь в струпьях и чирьях. Еле живой от страха, он дрожал, как побитый пес. Квестарь еще глубже надвинул капюшон, опасаясь, как бы кто-нибудь из присутствующих не узнал в нем виновника переполоха. Его вид привел всех в трепет; стало тихо, как в костеле. Брат Макарий выполнил несколько ритуальных жестов, обошел прокаженного, затем поднял вверх руки и задрал голову, он постоял так с минуту, словно охваченный экстазом. Женщины опустились на колени и жалобно заголосили, дети пронзительно вопили, а мужчины – степенные купцы, богатые горожане в бархатных одеждах, крестьяне в сермягах и остальное простонародье: нищие, воры, бродяги и прислуга – начали откашливаться и сморкаться. Вдруг из груди многих вырвался вопль ужаса: квестарь, не боясь заразы, протянул руку к лицу задержанного и легонько погладил его. Все шарахнулись, сбивая с ног стоящих позади. Но брат Макарий, переждав, пока толпа схлынет, начал срывать с лица прокаженного струпья и чирьи и бросать их на землю. От удивления стражники опустили алебарды, а прокаженный пытался прикрыть руками свое белое и чистое лицо, проступившее сквозь искусно сделанную маску.
