- Спиной! - теперь вооруженный крикнул с явной угрозой и шевельнул автоматом.
«Пуля в спину - не очень приятно, - подумал Милов, поворачиваясь, - однако без всякого повода стреляет только маньяк, сумасшедший, а этот вроде не похож… Нет, надо сохранять спокойствие до последнего, я тут лицо незаинтересованное, у меня свои заботы…» - и все же он почувствовал, как пот проступает на спине: не любил Милов таких положений.
- Ты фром? - услышал он сзади; судя по голосу, человек остался на том же месте.
- Я иностранец, - ответил он, чуть повернув голову, чтобы тому было слышнее, но и затем еще, чтобы видеть его уголком глаза. - Турист.
- Еще один, - проговорил вооруженный мрачно. - Чужак. Слишком много чужаков развелось в Намурии, налетело, как на падаль. Но мы еще живы… Что у тебя там в кармане? Может, фотоаппарат?
- Могу показать, - ответил Милов.
- Руки! И не шевелись, если хочешь пожить еще хоть немного!
Вооруженный шагнул вперед, теперь до него осталось около метра. Левая рука его была вытянута, чтобы сразу залезть Милову в оттопыренный карман; подходил он не прямо со спины, а чуть справа. «Опытный, - подумал Милов, - но у меня-то опыта побольше, так что давай лучше поговорим на равных…»
Он крутнулся на левом каблуке, ударил правой ногой - руки снимать были некогда. Как и ожидал Милов, тот запоздал с реакцией на долю секунды - пуля прошла рядом. Когда такой удар наносит нога в тяжелом армейском ботинке, человек больше не поднимается; Милов был босиком, да и не хотел он убивать, старался только, чтобы его самого не убили. Противник лишь согнулся вдвое от боли. Милов сцепил пальцы вместе, рубанул.
«Что же мне с тобой делать? - размышлял он, глядя на скорчившееся у его ног тело. - В канаву? Захлебнешься… Вот оружие придется позаимствовать: наверное, ты тут не последний такой… Значит, иностранцы тут нынче не в чести… - Он нагнулся, ухватил лежавшего под мышки, оттащил к дереву; тот, с закрытыми глазами, судорожно дышал. Милов распустил ему ремень, чтобы легче дышалось, потом взгляд его упал на добротную армейскую обувь. Милов колебался несколько секунд: мародерство ему было противно. - Придется все же считать это трофеем, - схитрил он сам перед собой, - ему теперь спешить некуда, а у меня полно дел… - Он расшнуровал башмаки, надел - были они номера на два больше, однако босиком по стеклу было куда хуже. - Так, - подумал он затем. - Ну, лежи, приходи в себя, да поучись, когда очнешься, вежливее обращаться с прохожими, тебя не задевающими…»
