— Мы только что миновали Снэп, капитан. Хотите выпить?
Голос Ридры: — Нет.
— Как вы себя чувствуете?
Голос Ридры: — Мозг в порядке, тело в порядке.
— Эй, Батчер, кажется у нее уже нет бреда?
Голос Батчера: — Да, нет.
— Оба вы кажетесь чертовски веселыми. Послать помощника взглянуть на вас?
Голос Батчера: — Нет.
— Отлично. Сейчас полет легкий, и я могу выключиться на несколько часов. Что скажете?
Голос Батчера: — А что сказать? — Скажи «спасибо». Вы знаете, я здесь привязан хвостом.
Голос Ридры: — Спасибо.
— Выздоравливайте. Оставляю вас одних. Простите, если прервал.
«Батчер, я не знала! Я не могла знать».
Эхом в их мозгах возник крик.
«Не могла… не мог… Этот свет… Я говорила Брассу, говорила ему, что вы должны говорить на языке без слов „я“, и сказала, что не знаю такого языка: но один такой был, очевидно, Вавилон-17…» Соответственные сипансы гармонически двигались, пока изображение не замкнулось, и она вокруг вне себя создала его, увидела его…
… В одиночке Титана он шпорой царапал на стене карту поверх непристойностей, написанных за два столетия заключенными, карту, которую обнаружили после его побега, и которая увела преследователей в неверном направлении, она видела, как он три месяца шагал по своей четырехфутовой камере, пока не упал от изнеможения и голода.
На тройной веревке из слов она выбралась из тюрьмы: голод, лестница, столб, падать, собираться, отличить, цепи, изменения, шанс…
Он взял свой выигрыш у кассира и был уже готов двинуться по опустевшему коридору казино «Космика» к двери, когда черный крупье преградил ему путь, улыбаясь и глядя на его набитый деньгами мешок.
— Не хотите ли попытаться еще, сэр? Могу предложить такое, что заинтересует игрока вашего класса. — Его проводили к магнитной трехмерной шахматной доске с глазированным керамическими фигурами. Вы играете против нашего компьютера. При каждой потерянной фигуре ставите тысячу кредитов. Если выигрываете фигуру, получаете столько же. Шах дает или отнимает у вас пять тысяч. Мат дает выигравшему тысячу ставок…
