— Лена?
После паузы он снова набирает номер на мобилке. Но мой домашний телефон на этот раз молчит.
— Алло? — говорит он. — Лена? Ты где?
Выслушивает ответ.
— Извини, — говорит наконец. — Я почему-то думал, что ты уже дома… Не догадался набрать мобильный.
Снова выслушивает ответ.
— Хорошо, — соглашается. — Ну, пока.
Выключает трубку, но не уходит, а какое-то время стоит. Я его не вижу и не понимаю, почему он все еще здесь.
— И повторится все, — бормочет он саркастически. — И все довоплотится…
Вздрагиваю. Слышу, как он спускается по лестнице, и как в его руках трещит тугой целлофан.
— А тебе подарок!
— Еще один заяц? Или на этот раз мишка?
Вытягивает из заначки альбом Ван-Гога.
Смотрю без восторга:
— Знаешь что, подари лучше Холифилду, получится непристойный намек на их отношения с Тайсоном…
— Чего?
— …Посредством откушенного уха. Птица — курица, поэт — Пушкин, Ван-Гог — ухо… Кстати, это правда, что перед поединком соперники должны как следует друг друга выматерить?
— Да?
— Мужская психология. «Я съем его печень», «Я оторву его яйца», а вот некто Джон Руис сказал поизобретательнее: «Я буду гонять его, как сутенер гоняет девку»…
— Ты даже знаешь, кто такой Джон Руис?
— Витя, — говорю проникновенно. — Я вся растворилась в твоей жизни. Я уже даже понимаю, чем джеб отличается от хука…
Взвешиваю на руке альбом. Сколько он может стоить? Хорошая вещица. Слона им убить совершенно реально.
— Ленка… А ты не рисуешь? На досуге?
— С чего ты взял?
Он вдруг улыбается:
— «Там, в стороне от нас, от мира в стороне
Волна идет вослед волне о берег биться,
А на волне звезда, и человек, и птица,
И явь, и сны, и смерть — волна вослед волне»…
Долго его разглядываю.
— Сам, что ли, придумал? — интересуюсь наконец.
Он пытается понять, шучу я или нет. Иногда мне кажется, был бы у него рентген-аппарат — уже просветил бы меня насквозь, выискивая темные (или белые?), никак не понятные ему пятнышки…
Смотрю на часы. Разыскиваю на диване пульт, без разрешения хозяина включаю телевизор; на экране кто-то кого-то режет, и я переключаю канал. Идет родная заставка; вот так-то лучше.
— Ты так и не смотрел мою программу? — спрашиваю невинно.
* * *
«…А на волне звезда, и человек, и птица,
И явь, и сны, и смерть волна вослед волне»…
Они смотрят в экран, как кроманьонцы — в костер. И, надо сказать, им куда веселее, чем кроманьонцам. Они смотрят мою программу, смеются и хрустят… Чем они хрустят? Не важно. Чипсы или семечки, или арахис. Они довольны. Им нравится.
