Вот она улыбнулась, и я все понял, да. Крапива...
– А ты какую музыку любишь? – спросил я и тут же осознал, что задал на редкость тупой вопрос.
Такие тупые вопросы в прошлом веке задавали. И в позапрошлом.
– Никакую не люблю, – ответила Лара.
– А я люблю... Сен-Санса.
Это было совсем уж идиотски. Стараться изобразить из себя интелюгу – сам других за такое презирал. Но надо же было что-то говорить. Разговор-то не лепился. Я уже думал, не поискать ли какого-нибудь благообразного предлога для того, чтобы смотаться мелкими шагами, но тут увидел яйцо. То самое, что потерялось Автолом.
Яйцо спасло положение. Оно сиротливо лежало между круглыми гиревыми боками, тоскливо глядело в потолок трещинками. Я подумал, что оригинальность поведения во многом искупает косный язык и вялую речь. Поэтому наклонился, поднял яйцо, слегка протер его о футболку и принялся чистить.
Новенькая Лара поглядела на меня с некоторым интересом.
Зацепил.
Я чистил яйцо с холодным философическим видом, усеивая межгиревое пространство мелкими несимметричными скорлупками. Когда яйцо явило миру свой чуть синюшный бок, я протер его о футболку еще раз.
– Ты что, его есть будешь? – спросила Лара.
Я понял, что нахожусь на пути к успеху.
– А что ж добру пропадать? – сказал я, засунул яйцо в рот и принялся сосредоточенно жевать.
Яйцо было сухое и сразу же встало поперек горла. Но я старался не подавать виду, перемалывал богатую белком и полезными жирами пищу, намеревался ее проглотить.
– Яйцо хорошо с майонезом, – задумчиво сказала Лара. – Или с грибной икрой...
Я был согласен, что майонез бы не помешал, про грибную икру уж и говорить нечего, но дух оригинальничанья и противоречия заставил меня сказать:
– Ничего, так тоже нормально...
Я хотел добавить еще, что вообще-то предпочитаю яйца всмятку, яйца всмятку – еда королей, но сказать этого не смог.
Подавился.
Яйцо пошло, как говорится, не в то горло. Я захрипел и стал подавать знаки.
– Что случилось? – спросила Лара.
Но я только указывал пальцем себе за шиворот.
– Подавился, что ли?
Я мужественно кивнул и свалился на скамейку. Возникла Мамайкина. Рядом. С кислой рожицей возникла.
– Прикинь, Кокосик, – просусюкала она, – этот дурак Автол перебирает свои жестяные кубки и так грустно на них смотрит. Что это ты не отвечаешь?
– Подавился, – объяснила Лара.
– Чем подавился?
– Яйцом.
– Каким еще яйцом он подавился? Откуда тут яйца?
– Нашел яйцо, стал его есть и подавился. Такое случается, яйца – очень опасная пища. Теперь он задыхается.
