– Несите им что-нибудь, дети, – быстро проговорила она. – Скорее! – Александра Ивановна поспешно вынимала из чемодана кульки и мешочки. – Здесь хлеб, сахар, консервы.
– Подождите, – вмешалась Катя, – вот еще это. – Она развязала платочек. – Мне на счастье дали два золотых, возьмите.
– Ну да, вот это хорошо, – сказала Александра Ивановна. – Им на рынке, может быть, что-нибудь купят. Не мешкайте.
Паша и я были готовы, но нас предупредил Ратаевский.
– Давайте, теперь я, – вызвался он и, быстро приняв все на вытянутые руки, через минуту исчез.
– Ну что ж, завтракать все же нужно, – проговорила Александра Ивановна. – Катя, передавай стаканы и мажь хлеб вот этим. Ну, давайте, давайте принимайтесь за еду. Прошу вас, простите, как вас звать-величать?
– Эспер Константинович, – отозвался Листер.
Паша и я отказались от завтрака. Я не люблю, когда меня кормят, и, раз сказав «нет», я уж не отступлю; Паша был еще более самолюбив, чем я.
Александра Ивановна рассердилась:
– Вы что же это фокусничаете? Или обидеть меня решили?
Катя смотрела на меня и на Пашу в очевидном замешательстве.
В это время вернулся Ратаевский.
– Ну вот, Борис, надеюсь, вы, по крайней мере, не будете кривляться. Садитесь завтракать.
– С удовольствием, – сказал слегка запыхавшийся Борис. – Куда разрешите?
Нас выручил Эспер Константинович:
– Вы знаете, мы с удовольствием будем завтракать все вместе, но не как гости, а как участники. Паша, Глеб, вытаскивайте, что у вас есть. Я вношу яблоки, – он вытащил мешок из-под лавки, – и вот еще консервы.
У нас, к сожалению, был только черный хлеб, ржавые селедки и купленный на базаре самодельный постный сахар. Ратаевский чуть покосился на такое угощение. Катя с радостью взялась чистить селедку и класть ее на хлеб.
Так мы, на коммунальных началах, продолжали наш путь.
4
Все это может показаться не идущим к делу, не связанным с рубином, но такова была последовательность событий, и только так, как люди, вещи и факты входили и выходили из поля моего зрения, я могу их описывать.
После завтрака Паша и я вышли в коридор, чтобы дать Толмачевым возможность побыть одним, а через минуту к нам присоединился и Листер. Мы смотрели в окно. Поезд подходил к какой-то узловой станции. Начали мелькать боковые пути, порожние вагоны, заржавленные, валявшиеся по обочинам скаты, мертвые паровозы. Сколько их было тогда на Руси!
На этой станции Паша, Листер и я прошли вдоль всего нашего поезда. Он состоял примерно из трех десятков товарных вагонов; большая часть из них была запломбирована и забита накрест тяжелыми брусьями; несколько вагонов были приспособлены под теплушки; в одной весело пылала походная печурка, вокруг сидели красноармейцы и кое-где поблескивали стволы ружей.
