– Боже ты мой, здрасте пожалста, – сказала она, когда Годфри вошел. – Голос у тебя совсем как у Эрика. Я думала, это Эрик.
– Он, значит, в Лондоне? – спросил Годфри, с подозрением оглядывая комнату, ибо однажды он явился к Олив и застал у нее своего сына Эрика. Правда, он тут же сказал Олив: «Простите, у вас нет, случайно, адреса вашего дедушки? Мне крайне желательно его разыскать».
Олив захихикала, а Эрик сказал «хе-хеке» с большим намеком и, как потом сказала Олив, без должного уважения.
«Мне желательно разыскать его, между прочим, – сказал Годфри, яростно воззрившись на Эрика, – в связи с кой-какими поэтическими деталями».
Олив была девушка честная в том смысле, что отдавала Эрику почти все деньги, которые ежемесячно получала от Годфри. Она по совести считала, что Эрику причитается, потому что отец не давал ему ничего почти десять лет, и это при том, что Эрику уже пятьдесят шесть.
– Так Эрик в Лондоне? – снова спросил Годфри.
– Здесь, – сказала Олив.
– Тогда я пошел, – сказал Годфри.
– Сегодня он не придет, – сказала она и добавила: – Пойду надену чулки. Чаю хочешь?
– Да, пожалуй, – сказал Годфри. Он свернул вдвое свое пальто и положил его на диван-кровать. Сверху он поместил свою шляпу. Потом пошел к окну, проверил, хорошо ли задернуты занавеси; вернувшись, плюхнулся в ярко-желтое кресло, чересчур, на его вкус, низкое, и взял «Манчестер гардиан». Иногда, сидя здесь в ожидании, он просматривал биржевую страницу.
Олив вернулась в чулках и с чайным подносом.
– Боже ты мой, ты что, торопишься? – спросила она, увидев, что Годфри смотрит на часы. Он вообще-то никуда не торопился. Он и сам еще не очень понимал, почему он сегодня так нервничает.
Олив поставила поднос на столик и села на свою низенькую табуретку. Она задрала подол юбки до того места, где застежка прихватывала верх чулка, и, сидя боком, почти чопорно сдвинув ноги, принялась разливать чай.
Годфри не понимал, что на него нашло. Он взирал на чулочную застежку, но как-то не испытывал при этом привычного удовлетворения. Он поглядел на часы.
Олив, подавая ему чай, заметила, что он смотрит на застежку отнюдь не столь внимательно, как обычно.
– Что-нибудь случилось, Годфри? – спросила она.
– Нет, – сказал он и принял чашку. Он отхлебнул чаю и снова посмотрел на прихваченный верх чулка, явно изо всех сил стараясь себя заинтересовать.
Олив закурила сигарету, поглядывая на него. В глазах его не было ни малейшего блеска.
– В чем дело? – спросила она.
