* * *
– Бабуня Тэйлор – Близнецы. «Нынешний званый вечер подарит вам все желанные развлечения. Отличный день для деловых начинаний», – зачитала бабуня Валвона второй раз за день.
– Вот-вот, – сказала мисс Тэйлор.
Терапевтическое отделение лечебницы Мод Лонг было разложено по постелям и дожидалось ужина.
– Все как есть почти в точности, – сказала мисс Валвона. – Стоит вам, бабуня Тэйлор, только справиться с гороскопом – и сразу узнаете, будут ли у вас нынче посетители. Или эта ваша дама, или тот джентльмен: звезды всегда предскажут.
Бабуня Тротски приподняла иссохшую головенку, с лицом низколобым и курносым, и что-то сказала. За последние недели она сильно сдала, и расслышать ее стало невозможно. Мисс Тэйлор разгадывала ее слова быстрее всех в палате, но мисс Барнакл еще быстрее изобретала их.
Бабуня Тротски повторила то же самое, то есть неизвестно что.
– Хорошо, бабуня, – отозвалась мисс Тэйлор.
– Что она сказала? – полюбопытствовала бабуня Валвона.
– Я не вполне разобрала, – сказала мисс Тэйлор. Миссис Ривз-Дункан, которая, если верить ей, некогда была владелицей бунгало, обратилась к мисс Валвоне:
– Вы обратили внимание, что в только что прочтенном нам гороскопе речь идет о званом вечере, а посетительница явилась к бабуне Тейлор в три часа пятнадцать минут пополудни?
Бабуня Тротски опять подняла свою несуразную коническую головенку и заговорила, усиленно кивая в подтверждение своих слов этим жутковато-изумительным черепным изваянием. Тут уж взялась толковать бабуня Барнакл:
– Она говорит – плевать на званый вечер. Какая, говорит, разница, что там предсказывают звезды, когда тут эта гадина сестра только и дожидается зимы, чтобы уморить всю палату пневмонией. Вы, говорит, гадайте по звездам, может, отгадаете, кого положат на наши койки. Вот что она говорит – а, бабуня Тротски?
Бабуня Тротски, снова подняв голову, мучительно силилась что-то выговорить, но потом изнеможенно откинулась на подушку и закрыла глаза.
– Это самое она и сказала, – утвердила бабуня Барнакл. – И что верно, то верно. Вот придет зима, и некоторые особливо беспокойные у нее, голубушки, недолго протянут.
Негромкий ропоток прокатился по рядам постелей. Он стих с появлением сестры и возобновился, когда она вышла из палаты.
Зоркие глаза мисс Валвоны глядели сквозь очки в прошлое – этой осенью такое бывало часто, – и она видела воскресный день, отворенную дверь кафе, дивные сорта мороженого, которые готовил ее отец, и слышала чудесный гул фисгармонии, от сумерек и до закрытия.
