– Господин фельдшер, не забудьте, пожалуйста, и мою фамилию записать. Ховрин я, Климентий Ховрин. Винтовочка у меня номер… Вот она, господин фельдшер. Как бы не заржавела без меня… Кто ее теперь будет чистить? – сокрушался солдат.
– Да не забуду, обожди ты! Видишь, очередь! – осадил его Долгов.
– Так точно, очередь, – согласился солдат.
– Ты, Ховрин, раньше перевязку сделай, а потом винтовку сдашь, – предложила Варя.
– Так как же? – слабо, устало улыбнулся он, держа на весу, на уровне груди, левую руку, кое-как обмотанную бинтом, пропитанным кровью: должно быть, поспешную перевязку сделал во время боя санитар… Варя слышала, что санитара в этом бою вскоре убило. – Покуда я бинтоваться буду, там очередь пройдет. А мне винтовку… винтовку сдать…
Видимо, для солдатика было куда важнее сдать в полной исправности свою винтовку, чем перевязать рану!
Варя мельком глянула на его руку. Ладно, за полчаса ничего не случится, смерть от потери крови ему, во всяком случае, не грозит – спасибо тому убитому санитару.
– Партию пленных привели! – торжественно провозгласил кто-то, и Варя отвернулась от Ховрина.
В палатку заглянул незнакомый фельдфебель:
– Здравия желаю, вашескобродия. Пленные, так точно. Я вот их сопровождающий.
– Раненые, что ли, есть? – спросил доктор, который звал поручика играть в преферанс.
– Всякие есть, вашескобродие! – доложил фельдфебель. – Так что раненых приказано доставить на перевязочный пункт, а остальных отвезти в штаб корпуса.
– А всего-то сколько человек их?
– Шестьсот человек с лишком, вашескобродие!
– Ого, порядочно, слава Богу! – засмеялся доктор-преферансист.
– Так точно, вашескобродие. Они были в лесочке и совсем не ожидали опасности, а наши зашли с фланга и окружили их, вашескобродие!
– Ну, давай сюда раненых, а остальных можешь вести дальше.
– Слушаю, вашескобродие! – радостно ответил фельдфебель, очень довольный, что избавится от части «груза».
Отсчитали десятка два раненых пленных, а остальных повели дальше.
– Эка наяривают германы! – хохотнул Долгов, стоявший у входа в палатку и видевший, что творилось на улице. – Гляньте только!
Варя выскочила из палатки и поглядела вслед. Пленные маршировали по всем правилам прусской шагистики. Сопровождающий, добавив им: «Шагом марш!» – вдобавок подсчитал ногу: «Ать-два, ать-два!» Они и ударили маршем.
Раненые пленные как ни в чем не бывало встали в очередь на перевязку, дружелюбно раскуривая махорку, которой угощали их русские раненые.
