Впрочем, и славянских лиц попадалось здесь немало. Часто можно было увидеть хорошо пошитые английские френчи армейских интендантов.
В этой кофейне устанавливали курсы валют и цены на сахар, здесь можно было купить вагон медикаментов и пароход английского обмундирования. К этой необычной бирже прислушивались банки и серьезные иностранные фирмы. На вопрос, каков сегодня курс английского фунта или турецкой лиры, всякий знающий обыватель мог ответить: «У Петлюры установили столько-то и столько-то».
В низком и просторном грязноватом зале кофейни, единственным украшением которого служила пыльная пальма в деревянной кадке, было всегда шумно и многолюдно. Грязные столы без скатертей, залитые кофе и засыпанные крошками, служили для посетителей кроме основного назначения конторками. Здесь раскладывали часто документы на партию самого экзотического товара, подписывали иногда миллионные контракты. Электричество едва ли не каждый день отключали, и тогда этот зал, скудно освещенный чадящими свечами и керосиновыми лампами, становился похож на бандитский притон или на освещенную скудным светом пещеру, где шайка разбойников пирует и делит богатую добычу. Собственно, такое представление было недалеко от истины: банда спекулянтов в «Петлюре» делила барыши, торгуя продовольствием, обмундированием и медикаментами, от недостатка которых страдали солдаты на Чонгаре и под Перекопом. «Дикая дивизия» неимоверно боялась большевиков, но, по странной иронии судьбы, делала все для их победы, ослабляя и разваливая тыл Белой армии.
Прохор Селиванов вышел из кафе «Петлюра» в превосходном настроении.
Сегодняшний день выдался у него на редкость удачным. Через давнего знакомого, харьковского сахарозаводчика Синько, ему удалось договориться с очень нужным человеком, интендантским полковником, ведающим фуражировкой кавалерии, и продать ему тысячу пудов перепревшей пшеницы по замечательно высокой цене.
Конечно, пришлось подмазать полковника, выплатить ему «откат», да и Синько взял знатный куш за услуги, но в таких вопросах Прохор никогда не скупился: не подмажешь – не поедешь.
В кофейне Прохор выпил немного, обмыл сделку по православному обычаю, но напиваться не стал: при нем были деньги, и очень большие, и он не чувствовал себя спокойно, пока не спрятал их в сейф.
Махнув рукой извозчику, Прохор вскарабкался в пролетку и буркнул:
– В гостиницу «Кист»!
– Слушаюсь, ваше степенство! – Коренастый извозчик обернулся на секунду, окинул седока быстрым взглядом маленьких близко посаженных глаз и взмахнул вожжами.
