– Простите, кто?
– Би-лингв. Человек, одинаково хорошо владеющий двумя языками.
– Значит, вы можете перевести, о чем они говорят?
– Могу, – удивилась я. – Только надо подпустить их поближе.
Стараясь не шуметь, мы забрались в молодой ельник. Со всех сторон торчали упругие и колючие лапы. Мы нашли пятачок, где можно было стоять рядом, не чувствуя колючек, но настолько близко, что это мне совсем не понравилось. Я могла, не ощущая своего поролонового пуза, прижаться нечаянно им к Званцеву, пузо бы сплющилось, а такую медицинскую аномалию заметит даже Званцев.
Голоса приближались. Первым я узнала и смогла разобрать баритон маленького брюнета.
– Его жена знает, что он должен мне эту тысячу, – говорил брюнет по-латышски, – и сама сказала, что деньги я получу, когда он вернется из рейса. Если, конечно, они возьмут план. В прошлый раз взяли полтора. В общем, я за свою тысячу не беспокоюсь. Так она целее будет. Я получу ее в ноябре. Велта уже дала телеграмму в Лиепаю, так что у нас тут полный порядок.
Я торопливо переводила Званцеву всю эту бесполезную информацию.
– Благодетель! – сказал брюнету вылитый Боярский. – Что до ноября собираешься делать?
– Банки грабить!
По мне мурашки пробежали. По Званцеву, кажется, тоже. Юмор, однако, у этих морячков…
– А мы точно к музею выйдем? – спросил лысый.
– Точно. Я по этой дороге с закрытыми глазами пройду, – пообещал Виестур. Я синхронно переводила.
– Между прочим, нам может не хватить бензина, – заметил лысый.
– О чем же ты раньше думал? – возмутился вылитый Боярский. – Что же нам теперь – галоши ждать?
– Недолго, кстати, и осталось, – вставил брюнет.
– Ну вот ты и жди, – отрубил вылитый Боярский.
А что ему на это ответили, я уже не расслышала.
Четверка удалилась.
Я высунулась из ельника и увидела, как они идут по дороге, топча край ржаного поля: в середине вылитый Боярский и лысый, а Виестур и маленький брюнет – по краям.
Дойдя до развилки, они остановились и стали совещаться, но подкрасться к ним было невозможно.
– Хотел бы я знать, что они затеяли, – мрачно сказал Званцев. – Прямо хоть ползи к ним по-пластунски.
– Мне тоже прикажете ползти? – осведомилась я, – Вот к чему ведет незнание языка. Не полагается ли вам по штату личный переводчик? Если оклад приличный, я согласна. У вас молоко за вредность не дают? А дополнительные дни к отпуску?
Званцев опустил голову и молчал.
– Вы сколько лет-то в Риге живете?
– Да лет пять будет.
