Я решил, что мне не хочется знать, где она еще сделала себе пирсинг. Не хочется, и все тут, твердо сказал я себе. Пусть даже в самых... гм... интригующих местах.
Но подождите, и это еще не все.
Слева на шее виднелась татуировка в виде извивающейся змейки, хвост которой скрывался где-то под воротом футболки. Еще один узор — какие-то петли и спирали — украшал правую руку выше локтя.
Молли смотрела на меня, выгнув бровь в ожидании реакции. Поза и выражение лица должны были говорить, что ей наплевать, что я о ней думаю, но я буквально кожей ощущал исходившие от нее, как она ни старалась, неуверенность и волнение.
— Давно не виделись, — произнес я наконец.
— Привет, Гарри, — отозвалась она. Эти слова снова прозвучали немного странно, и я заметил, как блеснуло под ее языком золото.
Ну да, конечно.
— Как-то это странно, — заметил я. — Что-то ты не слишком похожа на арестованную.
— Ну... да, — пробормотала Молли. Она старалась говорить спокойно, но ее лицо и шея виновато покраснели. Она неуютно переступила с ноги на ногу, и во рту что-то звякнуло. Надо же — она стучит своим пирсингом о зубы, когда волнуется... — Э... Наверное, я должна извиниться. Э...
Она замялась. Я не торопил. Пауза затягивалась, но у меня не было ни малейшего желания помогать ей выбираться из этого положения.
Мыш сидел между нами и пристально смотрел на нее.
Молли улыбнулась и потянулась погладить его.
Мыш напрягся, и из груди его вырвался негромкий рокочущий звук. Молли снова потянулась к нему, и предостерегающий рык вдруг сделался громче.
Последний раз, когда Мыш вообще рычал на кого-то, имел место, когда один съехавший с катушек чернокнижник едва не измолотил меня в труху и призывал двадцатифутовую кобру, чтобы та убила мою собаку. Правда, Мыш сам ее убил. А потом — по моей команде — и чернокнижника. Теперь он рычал на Молли.
— Повежливее, — строго сказал я ему. — Это друг.
Мыш обиженно покосился на меня и снова замолчал.
Он терпеливо позволил Молли почесать себя за ушами, но напряженная поза его не изменилась.
— Когда это ты завел собаку? — поинтересовалась Молли.
Мыш выказывал беспокойство, но не так, как в случаях, когда рядом находились по-настоящему серьезные нехорошие парни. Занятно. Я старался говорить как можно нейтральнее.
— Пару лет назад. Его зовут Мыш.
— Что это за порода такая?
— Вест-хайленд собакопотам, — ответил я.
— Ну и громада.
Я промолчал, и девица покраснела еще сильнее.
— Простите меня, — выдавила она наконец. — Я вам соврала, чтобы вы приехали.
