Я никогда не пытался проверить.
– Мы находимся на чужой территории, – сказал я. – У нас нет ни ордера на арест, ни даже лицензии на ношение оружия.
Франсуаз осмотрела свой карабин.
– Сложно получить разрешение на это, – хмыкнула она. Я с упреком посмотрел на нее, давая понять, что перебивать невежливо.
– Семеро бандитов приехали сюда, чтобы произвести обмен. Все, что нам надо, – это забрать у них предметы, украденные по приказу Джузеппе. Мы не можем ни арестовать их, ни отвести в тюрьму, у нас даже нет никакого официального права забрать у них награбленное.
– Это же замечательно! – ответила Франсуаз. – Мы просто пойдем и убьем их всех.
Боевики Бортерга стояли треугольником, контролируя все точки просторного амбара. Один из них находился впереди всех, другие двое поодаль. У ног первого из бывших спецназовцев стоял деревянный ящик, такой же старый, как и стены вокруг.
Боевики нашли его в одном углу среди паутины и мышиного помета. Они выволокли его на середину помещения; теперь это был стол.
Они все еще считали себя военными, пусть даже только в душе. Это значило, что все должно быть по правилам.
В том числе и стол.
Четыре бандита вошли в пустое здание такой небрежной походкой, точно это был ночной клуб, а они – его владельцы. В руке у каждого уже лежал пистолет. Они не собирались нападать первыми, и у них не было особых оснований предполагать, что подобное предпримут их деловые партеры.
Но они были на войне, а на войне все должны держать орхжие наготове. Даже на переговорах.
Особенно на переговорах.
Ни один из вошедшей четверки даже не доставал своего ствола. Эти прерии считались задворками, поэтому власть дона Джузеппе на эти места не распространялась.
И все же он считал ее своей.
Почти.
Вот почему и выбрал ее.
Исайа Боргерг не разделял такого мнения. Вот почему он согласился.
Забавно, как часто взаимное непонимание ведет к согласию. Понимай люди чуть лучше, что думают о них другие, – все тут же вцепились бы друг в друга.
Оружие у бандитов тоже было разным, как и их одежда, и внешность. Те, кто работали на дона Джузеппе, не должны были иметь в душе ничего, что хоть отдаленно пахло бы святостью. Поэтому в их сердцах не было места дисциплине.
Ее заменял страх.
Исайа Бортерг выше всего ставил лояльность; он умел поощрять ее, а еще больше того умел карать за предательство.
Главный из бандитов подошел к импровизированному столу. Ни один из спецназовцев не поднимал своего оружия, но им потребовалось бы не более доли секунды, чтобы направить его на партнеров по переговорам.
