Собака уже не лаяла, и почему-то ему от этого становилось не по себе.
Он снова проспал больше суток, а, проснувшись, понял, что хочет есть. Он сказал об этом женщине, впервые обратившись к ней прямо, и испытал прилив раздражения, видя, как она обрадовалась. Сел он сам, хотя выбраться из постели оказался не в состоянии. Девка сидела рядом, глядя, как он ест, и глаза у неё были потрясённые, обожающие… собачьи.
Трой нахмурился от последней мысли. Тёплая мясная похлёбка внезапно показалась зловонной жижей.
— Так, говоришь, жена ему была? — резко спросил он, отставляя миску.
Женщина кивнула — она бормотала без умолку, когда её не просили, и не могла слова выдавить, если Трой с ней заговаривал.
— Что ж ты хреновая такая жена, а? Убийцу своего благоверного выхаживаешь?
— Он не благоверный мне был, — еле слышно сказала она.
— Что так? По бабам ходил? — сказал Трой и тут же сам подумал: глупость, откуда тут бабы? Глушь такую ещё поискать, одни болота кругом, ближайшее поселение — милях в десяти, не ближе. И тут же по скривившемуся лицу женщины понял её невысказанную мысль: дескать, да лучше бы ходил. А ведь и правда девка для старика слишком хороша. Ничего так собой, миловидна — Трой понял это только теперь, когда её лицо исказила гримаса, а потом оно снова разгладилось: молодое, красивое, только бледное немного.
— Он меня из деревни родной выкрал, — глядя в пол, проговорила женщина. — Я замуж собиралась. Он пришёл путником, мы ночевать пустили… А он меня на коня, ну и…
— Во как, — удивился Трой и захохотал. Женщина вскинула на него изумлённый, почти обиженный взгляд. Конечно, ей не понять, а вот Трой не мог себе представить эту старую скотину — да влюбившейся без памяти. Надо же, развезло-то как Вонгерда на старости лет. А может… может, он просто уже тогда решил, что схоронится в этих местах, и ему понадобилась прислуга? От этой мысли Трой перестал смеяться. Да, наверное, так и было. Ты не просто так оказался здесь, Вонгерд. Ты прятался от меня. Как таракан, который, одурев от страха перед хозяйской метлой, забивается в щель. Ты боялся меня. Всегда боялся. Но в конце концов решился таки принять бой. И за это я не могу тебя не уважать.
Он взглянул на женщину, напряжённо изучавшую его лицо. Спросил:
— И долго ты с ним прожила?
— Год. Больше уже.
— Что же суженый твой не явился тебе на выручку?
Её лицо дёрнулась — как-то всё разом, будто кто-то оттуда, изнутри, пытался сорвать с него маску. Ага, видать, сама тем же вопросом всё это время задавалась.
