Псину он хорошо запомнил. Здоровая, как волк, чернющая, морда заросла — не разглядеть, только жёлтые глазищи сверкают да алая пасть разевается в лае. Брюхо у псины было огромное, отвислое почти до земли. Это была сука, на последних днях беременности. Не держи её Вонгерд на цепи, она бы Троя на куски порвала, он бы и в ворота ступить не успел. Но Вонгерд оказался честный человек. Тварь, паскуда, ублюдок, но — честный. Он был хорошим врагом.
— Тело, — сказал Трой и, вздрогнув, открыл глаза. — Тело! Эй! Ты! Девка! — заорал он во всю глотку.
Она прискакала со двора, будто взмыленная кобылка, давно не покрытая жеребцом.
— Что? Тебе что-то…
— Тело там ещё? Во дворе?
— Д-да, — она как-то сразу сникла, будто надеялась, что он её позвал, чтобы приласкать. — Я закопаю… сейчас…
— Не трож. Трогать не смей, поняла? Тронешь — убью.
Он сжалась, съёжилась, вперилась в него испуганным взглядом. Трой слабо застонал от злости. Как же забыть-то мог, а? И сил ведь, как назло, никаких… А тянуть нельзя — смрад скоро пойдёт.
Он скатился с кровати на пол, девка подняла крик, но он глянул на неё один только раз, и она будто язык откусила.
— Выйти помоги. И чем копать дай, — сухо велел Трой.
Она сделала всё, как он сказал, а потом стояла в дверях и смотрела, как он рыл железным ковшом мягкую землю. Порывалась было помочь, но Трой на неё и не взглянул — без толку ей объяснять, что он должен сам похоронить своего лучшего врага. Тело Вонгерда лежало там же, где он его оставил, ничком, в расплывшейся на четверть двора луже крови, над которой густо жужжали мухи. Жена даже не накрыла его. Хороша супружница, подумал Трой, мне бы такую.
Он часто останавливался, чтобы отереть пот, обильно выступавший на лбу, и тогда смотрел на собаку. Она лежала у своей будки, положив морду на вытянутые лапы, сверлила его ненавидящим взглядом и беззвучно скалила белые клыки. Трой поглядывал на неё с уважением. Она ему нравилась. Он был рад, что Вонгерд не спустил её с цепи.
Могила получилась прямо посреди двора, аккурат между воротами и собачьей конурой. Трой копал её до самого вечера, и остановился лишь когда у него открылась рана. Тело Вонгерда было уже укрыто двумя футами земли.
— Ладно, — сказал Трой вслух, роняя ковш. — Остальное завтра засыплю. Эй! Девка! Назад меня тащи.
Она потащила, сопя и охая, а когда увидела кровь, набравшуюся в штанину — запричитала в голос. У Троя не было сил её осадить. Он молча вытерпел её возню, пока она меняла повязки, и отрубился ещё до того, как она закончила.
