Прошло не меньше часа, прежде чем Герберт вышел из студии. За ним появилась Тонька. Она пыталась делать серьезную физиономию, но губы сами по себе расползались в сомнительной улыбке. Здесь явно что-то не то…
Герберт досадливо посмотрел на Ингу. И не постеснялся выразить недоумение:
– А, вы еще здесь?
– Вы обещали меня попробовать, – жалко выдавила она.
– Ну, может быть, завтра. У меня мало времени.
– Как скажете, – обреченно вздохнула Инга.
– Ну ладно, минут пятнадцать у меня еще есть. Прошу!
Студией называлась небольшая комнатка без окон. Под потолком горела люстра без абажура, но с тремя лампочками в обойме. Ярко горела, но все же этого было мало для качественного освещения. Должны были быть софиты, проекционные лампы, все такое. Но из студийного оборудования здесь имелся только фотоаппарат на треноге. Объектив достаточно мощный, но все же это был явно не «Кодак». Похоже, «Зенит». В углу комнатки располагалась тахта, покрытая синтетической шкурой белого медведя.
Герберт деловито закрыл дверь на защелку.
– Раздевайся! – без предисловий потребовал он.
Инга понимала, что у них мало времени. Поэтому не заставила себя долго ждать. Стянула с себя блузку, юбку, осталась в одном бикини. В таком виде да еще в босоножках на высоком каблуке она должны была выглядеть сногсшибательно. Но Герберт ничуть не восхитился ее фигурой.
– Ну, быстрей, быстрей.
– Что быстрей? – не поняла Инга.
– Меня интересует «ню».
– Что, сразу?
– Ну, не хочешь, не надо.
Его рука потянулась к дверной ручке. Сейчас он уйдет, а Инга останется здесь со всей своей гордостью. Да какая может быть гордость? Не впервой перед мужиками раздеваться. Тем более, что Герберт – не просто мужик. Он босс и фотограф по совместительству. А может, еще и любовником станет. Если, конечно, Инга сможет превзойти Тоньку. А почему бы и нет?
Она разделась догола. И по первому же требованию легла на тахту – на спину, профилем к объективу, ноги согнуты в коленях. Все тот же профиль, но нога за ногу. Боком, спиной и попкой к объективу. На коленях, в профиль…
– Хорошо. Очень хорошо. Отлично! Превосходно!
Инга витала в облаках от восторга. Пусть они с Гербертом занимаются откровенной эротикой. Но ведь это искусство. В этом его призвание. Он уже понял, как она хороша. Он уже понял, что будущее за ней, а не за Тонькой…
– Великолепно! Одеваемся!
Он оторвался от фотокамеры и, пока она не оделась, стремительно приблизился к ней. Ну вот, началось… Но Герберт лишь чмокнул ее в щеку, как бы случайно коснувшись рукой ее ягодицы. Повернулся к ней спиной: собрался уходить.
