– Договориться. Любой ценой. Но, как это ни страшно звучит, катастрофа представляется мне меньшим злом, нежели эта шахматная партия. Я всего-навсего сделал выводы. Иллюзий у меня нет. Знаете, это ужасно - не иметь иллюзий! - сказал Сисс и налил себе вина. Пил он неохотно, почти с отвращением, но все-таки пил, и все больше: даже сам разливал вино по бокалам.
Внизу снова заиграл оркестр. Мимо них прошла пара: стройный мужчина с иссиня-черными усиками, оттеняющими бледность лица, и молоденькая девушка. На обнаженные плечи девушки была накинута белая шаль с золотой ниткой, под цвет ее волос. Сисс посмотрел ей вслед, долго провожал взглядом, губы его искривились в непонятной гримасе. Он отодвинул тарелку, прикрыл глаза и спрятал руки под скатерть. Грегори показалось, что он считает пульс. Через несколько секунд он открыл глаза и спросил:
– Ну и чем мы закончим столь великолепно начатый вечер?
Потом пригладил волосы на висках, выпрямился. Грегори положил на тарелку нож и вилку. Моментально полетел официант.
– Кофе будете пить? - спросил Грегори.
– Обязательно, - ответил Сисс. И опять спрятал руки под скатерть. - Кажется, я пьян… - сообщил он, смущенно улыбаясь, и неуверенно, с изумлением осмотрелся.
– Время от времени это необходимо, - заметил Грегори и вылил остатки вина себе в бокал.
Кофе был горячий и крепкий. Его выпили в молчании. Стало душновато. Грегори поискал глазами официанта и, не найдя, встал. Официант оказался возле бара, за колонной. Грегори попросил открыть окно. Когда он вернулся на место, приятное свежее дуновение колебало пар, поднимающийся из чашек. Сисс сидел, опершись о балюстраду, и глубоко, часто дышал; глаза у него были запавшие и красные, на висках вздулись жилы.
– Вам плохо? - спросил Грегори.
– Я не выношу алкоголя. - Сисс снова закрыл глаза. - То есть организм не выносит. Внутри становится мутно, тускло.
– Мне очень жаль…
– Ай да пустяки. - Сисс все не открывал глаз. - Не будем об этом.
– Простите, вы были противником превентивной войны? Я имею в виду сорок шестой год.
– Да. Тем более что в ее успех не верил никто, даже кричавшие о ее необходимости. Понимаете, не было психологической готовности. Все были опьянены наступившим миром. Но постепенно даже священника можно склонить к людоедству. Главное, действовать последовательно, систематически. Как сейчас.
– А что вы делали потом?
– Разное. Начинал многое, да закончить ничего не смог. Как-то так получалось, что я оказывался тем самым камнем преткновения, а в этом, сами понимаете, проку мало. Это дело я тоже, видно, не закончу. Вечно я останавливаюсь на мертвой точке. Если бы я еще мог верить в злой рок… Так ведь нет, это мой характер… Терпеть не могу компромиссов.
