– Речь идет не о том, падают или не падают метеориты, существуют или не существуют вирусы; дело в том, что подобные явления может имитировать некто весьма конкретный и живой. Вот его-то я и ищу, по-своему, грубо, не думая о создателе метеоритов и звезд, - ответил Грегори несколько резче, чем хотел бы.
Писатель не сводил с него глаз.
– О, вы его найдете. За это я вам ручаюсь. Впрочем… впрочем, он уже у вас в руках.
– Да? - Лейтенант поднял брови.
– Ну, возможно, вы его не схватите, то есть не соберете достаточно улик и доказательств, чтобы надеть на него наручники, но суть-то не в этом. Непойманный преступник - это всего лишь ваше поражение, еще одно дело, сданное в архив без завершающего резюме. А вот преступник несуществующий, которого нет и никогда не было, - это пострашнее, это пожар архива, это смешение языков в бесценных папках, это конец света! Существование преступника, изловленного или неизловленного, для вас ведь не вопрос успеха либо поражения, а смысла либо бессмысленности вашей деятельности. А поскольку в этом человеке оправдание вашего существования, ваше спокойствие и спасение, вы его так или иначе схватите, накроете этого гнусного негодяя, даже если его и нет!
– Одним словом, я являюсь жертвой мании преследования, маньяком, действующим наперекор фактам? - сощурив глаза, поинтересовался Грегори. Спор начал его злить, и он готов был закончить его любым способом, даже грубостью.
– Газеты затаив дыхание ждут показаний того констебля, что убежал от покойника, - заметил Блак. - Вы, полагаю, тоже! И большие надежды вы возлагаете на них?
– Нет.
– Я так и думал, - сухо констатировал писатель. - Если, придя в себя, он сообщит, что собственными глазами видел воскрешение, вы решите, что ему померещилось, что нельзя верить словам человека, перенесшего тяжелейшее сотрясение мозга. Это, кстати, подтвердит любой врач. Или же решите, что преступник оказался куда хитрее, чем вы предполагали, что он применил невидимую нейлоновую жилку или намазался абсолютно черным веществом и сам стал невидим. Для вас, инспектор, существуют одни Варравы, и потому, даже если бы вы своими глазами увидели воскрешение покойника и услышали голос, изрекающий: «Лазарь, восстань!» - то все равно остались бы самим собой. Самим собой, то есть жертвой галлюцинации, миража или ловкого мошенничества. Оттого вы никогда и ни за что не откажетесь от преступника, поскольку его существование является оправданием вашего!
