– Я не выношу боли. Пытками вы смогли бы вырвать из меня любое признание. Переломали бы мне все кости, но зато спасли бы душевный покой. Или, вернее, целостность мировоззрения.
– Не могу понять Шеппарда, как, впрочем, и всей этой истории, - задумчиво произнес Грегори. - Всучил мне глухое, безнадежное дело и с самого начала не дал ни единого шанса. Хотя вам это, должно быть, не интересно?
– Признаться, нет, - ответил Сисс, ставя пустую чашку. - Все, что мог, я сделал.
Грегори встал и прошелся по комнате. На стене висела большая фотография в рамке: скульптурная группа, снятая снизу, с резко очерченными пятнами света и тени.
– Это вы снимали?
– Да.
Сисс даже не повернул головы.
– Неплохо.
Грегори осмотрелся. В письменном столе он узнал стол с негатива. «А кирпичи - это книги», - догадался он. Взглянул на окна: кроме обычных, на них были черные светонепроницаемые шторы, сейчас свернутые и поднятые.
– Вот уж не думал, что у вас склонность к искусству, - заметил он, снова присаживаясь к столу.
Сисс несколько раз моргнул и с трудом поднялся.
– Когда-то увлекался. Кое-что еще сохранилось, хотите взглянуть?
– О, с удовольствием.
– Сейчас. - Сисс шарил по карманам. - Где же ключи? А, наверное, в пальто.
Он вышел, оставив дверь приоткрытой, и зажег в прихожей свет. Не было его довольно долго. Грегори очень хотелось еще раз заглянуть в том психометрии, но он побоялся рисковать. Послышался шум, треск, как будто рвали ткань, и на пороге появился Сисс. Он страшно изменился. Выпрямившись, хрипло дыша, неестественно большими шагами он шел на Грегори, точно собираясь броситься на него. Шага за два до стола он разжал кулак, и из него выпал смятый клочок бумаги. Грегори узнал салфетку. Кружась в воздухе, она медленно опускалась на пол. Крохотный рот Сисса сложился в гримасу невыразимого отвращения. Грегори почувствовал, что щеки, лоб - все лицо - у него пылают.
– Что тебе нужно от меня, ты, мразь? - фальцетом выкрикнул Сисс. - Признания? Ну так получай! Это я. Слышишь? Это я! Все я! Я все подстроил, я воровал трупы! Играл мертвецами в куклы: так мне захотелось, ясно?! Не смей прикасаться ко мне, мразь, не то меня вырвет!!! - Лицо у Сисса посинело. Он с трудом добрел до письменного стола, упал в кресло, трясущимися руками вытащил из кармана стеклянную трубочку, вырвал зубами пробку и, прерывисто дыша, почти задыхаясь, слизнул несколько капель маслянистой жидкости. Постепенно дыхание его становилось глубже, ровнее. Опершись затылком о книжную полку, он сидел с закрытыми глазами и хватал воздух. Наконец, придя в себя, шевельнулся, уселся поудобней. Грегори неподвижно стоял и смотрел. Лицо у него все еще горело.
