– Но потом ведь вы узнали…
– Почему вы так думаете? – хмуро спросил профессор Лоран.
– Ну… а Франсуа, Пьер, Поль?..
– Поль – вообще другое дело. Поль развивался из оплодотворенной человеческой клетки. И тут я тоже не все знаю… как и почему это удалось… и почему удалось не вполне… Ведь вот и у Петруччи в Италии – вы читали о его опытах? – нормальное развитие человеческого зародыша в искусственной среде обрывается пока очень быстро. Правда, у него задачи – те же, что у Демаре, он и не собирается выращивать плод до конца… А с Пьером и Франсуа… – Профессор Лоран долго молчал. – Словом, я сделал, что мог… я с Сент-Ивом… Если б они все поверили, дело другое. Но наши опыты казались им нелепой фантазией.
– А почему, собственно, ваши товарищи так относились к этим опытам? – робко спросил Альбер. – Ведь это чудеса, настоящие чудеса… Ну пускай вначале они не верили, это я могу понять. Но потом… когда удалось, ведь это же могло иметь еще более поразительные практические результаты.
– Да, конечно… – Альберу показалось, что голос профессора Лорана звучит неуверенно. – Впрочем, мы с Сент-Ивом тогда, признаться, не думали о практических результатах… Видите ли, мозг настолько сложнее, чем печень или почки, что заменить поврежденный мозг искусственно выращенным… это… даже если б это и удалось, то человек должен был бы фактически заново родиться… И, вдобавок, родиться, может быть, совсем другим… Это не так просто… взамен погибшего близкого человека принять к себе совсем другого в его облике – да еще поначалу большое дитя, неполноценного человека, заново обучающегося жить… Понимаете?
– Да… – задумчиво произнес Альбер.
Ему стало жутко. Действительно, в принципе это прекрасно: вернуть человека к жизни. Но вот каково близким? Да и ему самому? Даже если искусственно выращенный мозг будет функционировать безупречно, даже если хорошо пройдет мучительно трудный первый период после пересадки и мозг окончательно «сживется» с организмом – что будет дальше? На всю жизнь – странные смутные воспоминания о лаборатории, о растворе, в котором он плавал, о шагах лаборантов… Или все это можно будет научиться гасить? И пересаженный мозг будет tabula rasa, чистая доска, на которой что хочешь, то и пиши? Тоже страшновато… Нет, Демаре и других можно понять…
– Но… вы все же думали, к чему в конечном счете могут привести ваши опыты? – робко спросил Альбер. – То есть для чего они делаются, если не для клиники?
