Правда, в душе он надеялся все же уговорить Василия Ивановича повременить денек-другой с отправкой рати на Оку, дать время дьякам Разрядной избы пересмотреть, где сподручней стоять полкам, куда спешно новые полки нарядить, но надежда эта – еще не свершившийся факт. Оттого он и давал наказ, повторив еще раз:
– На Оке стоять долго придется. И сеча наверняка предстоит. Вот все для этого сготовьте к завтрашнему утру. – И добавил: – А теперь отряди гонца к малой дружине, пусть без отдыха везут языков. Хорошо если б к завтрашнему утру подгадали.
Не прошло и получаса, как к крыльцу подкатила пролетка резная, обитая бархатом, и кони, белогривые красавцы, лебедино изогнув шеи, грызли нетерпеливо удила, а пара дюжих молодцов держала наготове полость из шкуры белого медведя, чтобы накинуть ее на колени князя, когда тот сядет в пролетку.
Вышел князь. В бархате и атласе. Боярка горностаем оторочена. Не воевода грозный, а самый настоящий барин-тунеядец. Спросил недовольно, кивнув на полость:
– Зачем? Не зима же лютая.
– Но и не лето красное, – упрямо ответила сопровождавшая его мамка. – Ишь, разгорячился. Ты, князьюшка, не капризничай. Особенно после бани. Набражничаешься со свет Василием Ивановичем, море тебе станет по колено. Только помни, не укроешься полостью, осерчаю. Захвораешь, лечить не стану. И знахарок не покличу.
– Ладно. Уговорила, – добродушно улыбнулся князь. – Будь по-твоему.
Набросив князю на колени полость, молодцы ловко примостились на запятки. Им и князя оберегать, и все, что приготовлено князю для бани, туда снести и обратно забрать. Иначе мамка даст взбучку.
Совсем свежей рубки баня дышала свежестью осины, была светла и просторна. Все здесь сработано ладно, по вековой русской традиции, только одна новинка сделана – озерцо не рядом с баней, а внутри ее, в специальном для того прирубе. Даже пол в предбаннике по-деревенски устлан ржаной соломой, только густо подмешанной мятой. И веники березовые. Не любил царь ни дубовых веников, ни настоев из трав возбуждающих, силы и здоровья ему не занимать, крепости духа тоже, а в баню хаживал он, чтобы покойней и мягче себя чувствовать, оттого и мята в соломе, оттого и настоем мятным парилка обрызгана, оттого и веники березовые, для женского тела более подходящие, как считается исстари на Руси.
После первого захода, когда знатно нахлестали их слуги банные, сами в рукавицах и шапках вязаных, возлегли, обмотавшись мягкими льняными полостями, на удобных лавках, слуги-дворяне поднесли на выбор квасы медовые, горчичные, на хрену настоянные – выбирай чего угодно опаленной целительным паром душе. Царь взял кубок с квасом мятным, князь – с горчичным. Припали жадно к прохладе живительной. Блаженство величайшее. Разморенное блаженство.
