– Стой, – шикнул вдруг его сообщник. – Слушай, едет кто-то… конные, много. Вот и дождались, накаркали.
Борис услышал, как неизвестный побежал. Коротко заржала лошадь и тотчас замолкла обиженно, видно, получила кулаком по морде. Не раздумывая больше, он быстро-быстро заработал руками, отбрасывая землю, потом сунулся в дыру и чудом пролез. Вдалеке слышались выстрелы, крики и конский топот. Через некоторое время топот послышался рядом, а выстрелы прекратились. Опасаясь неприятных неожиданностей, Борис отполз за сарай и закопался в ту самую скирду соломы, где провели они с Саенко прошлую ночь.
– Открывай, старый черт, так твою и раз-этак! – раздалось за забором, и калитка жалобно пискнула, повиснув на одной петле.
– Иду, батюшка, иду, родной! – залебезил пасечник.
В голосе его слышался явный страх, почти ужас.
– Говори, кто у тебя сейчас был! – проревел голос. – Узнал меня небось?
– Узнал, батюшка атаман, – униженно бормотал пасечник, – кто у нас в округе батьку Чижа не знает?
– А раз узнал, – по голосу Борис понял, что батька Чиж спешился, – то вот и поговорим. Давно хотел с тобой побеседовать, да все руки не доходили. Знаю, что ты с махновцами в сговоре, но до поры до времени тебя не трогал. Мне с батькой Махно делить нечего, я с ним не ссорюсь. Говори, кто моих двенадцать человек у Ясенек порубил? – неожиданно взревел атаман.
– Батюшка! Отец родной! – взвизгнул пасечник. – Да я знать не знаю и ведать не ведаю…
– А вот я тебя сейчас вздерну вон на той осине, так сразу все ясно станет, – угрожающе проговорил батька Чиж. – Ну?!
– Не махновцы это, а должно, был здесь разъезд от белых, – неуверенно пробормотал пасечник.
– Какие белые? – взревел Чиж. – Откуда здесь белым взяться?
– Отряд идет на Махно, – нехотя сообщил пасечник.
– Вот как? А ты им, значит, помогаешь? – процедил батька Чиж.
В это время раздался топот еще нескольких лошадей и нещадная ругань. Борис отважился высунуть голову из скирды. Двое конных вели в поводу лошадь, а всадник лежал поперек седла, не подавая признаков жизни.
– Ушел офицерик-то, батька Чиж! – запыхавшись, сообщил один. – Игнатия вот напоследок подстрелил. Кажись, помирает Игнатий.
Они осторожно подняли товарища и положили на землю.
– Кончился, – заметил один, – не довезли, значит.
– Ах ты, сволочь! – тихий поначалу голос Чижа помаленьку набирал обороты. – Значит, офицерье покрываешь? Кончилось мое терпение, ребята, вздернем его да поедем, время дорого!
