Она глядела на него рассеянно, бездумно обрывая лепестки астры.
– Не беспокойтесь, – наконец произнесла она, – вы получите самое правдивое объяснение. Мне даже самой стало интересно, куда же он ездит, – в голосе ее прозвучала непритворная заинтересованность.
Борис поцеловал ее руку, выдернул из букета на память цветок хризантемы и бегом бросился к выходу, на ходу приветствовав полковника Азарова, который взглянул на него с ненавистью.
– Что делает возле вас этот хлыщ? – полковник был так зол, что приветствовал Сонечку весьма холодно.
– Нам нужно объясниться, – спокойно ответила она. – Я давно знала… но больше не могу молчать… – Полковнику послышалось в ее голосе волнение, и он сразу забыл про Бориса.
– Я готов объясниться с вами хоть сейчас, Софья Павловна, дорогая!
– Но не здесь, – твердо ответила она, – здесь нам будут мешать. – Приходите к нам вечером, у нас никого не будет.
В комнате Алымова было накурено. Низко подвешенная над столом керосиновая лампа освещала залитую вином скатерть, разбросанные по ней карты, разгоряченные вином и азартом лица офицеров.
– Борис! – радостно повернулся к вошедшему Алымов. – Садись с нами, хорошая игра идет!
– Да я скверный игрок, – поморщился Борис, – мне в карты никогда не везет.
– Должно быть, в любви вам везет больше, – обернулся от стола ротмистр Мальцев, сощурив голубые глаза.
– Твоя правда, – присоединился к разговору смуглый черноусый есаул Бережной, – не успел господин поручик появиться в Ценске, а уж кружит головы здешним дамам. Видели его, господа, в обществе Сонечки Вельяминовой?
– Поздравляю вас, поручик, – усмехнулся Мальцев, – одно только вам скажу – будьте осторожны с Сонечкой, она дама с норовом… и полковник Азаров соперник серьезный, так что по этой дорожке ходите, да оглядывайтесь. Азаров – человек сдержанный. Да только в тихом омуте, говорят, черти водятся. Лучше уж вы держитесь от его дамы сердца подальше.
– Да что вы, господа! – с легкой полуулыбкой ответил Борис. – У меня и в мыслях не было…
– Господину поручику просто зазорно с нами играть, – с неожиданной злобой заговорил молчавший до сих пор Осоргин, – он, должно быть, считает наше общество недостойным своей особы!
– Брось, Митенька, не заводись! – Мальцев потрепал Осоргина по плечу. – Что у тебя за характер! Лучше выпьем, господа! Выпьем за прекрасных дам, и здешних, ценских, и тех, которые с нетерпением ждут нас в Москве!
Бокалы зазвенели. Офицеры выпили стоя. После все сели вокруг стола, и Борис оказался рядом с Бережным. Есаул, весьма импозантный в черной черкеске с газырями, подкрутил длинный ус и повернулся к Борису.
