Иванов помрачнел, но постарался себя не выдать.
— Ты не правильно меня понял. Разве я говорил о фальшивках? Это ты сказал. Я действительно считаю, что иметь свою небольшую типографию намного выгоднее, чем печатать брошюры и листовки на больших предприятиях.
Ладно, оставим это. Если ты считаешь, что это выгодно, я куплю оборудование. Но разместим мы его на одном из твоих складов. Чтобы «Милосердие» никоим образом не попало под подозрение. Но у меня к тебе тоже есть предложение, — Натан сделал вид, что задумался. На самом деле они с Секой, Грузином и другими авторитетами уже давно обговорили, или как сказал Полковник, «обкашляли» его идею. Ничего нового или сверхнеобычного в ней не было. В преступных группировках Питера скопились огромные суммы наличных денег. Их обязательно нужно было легализовать. И общество «Милосердие» с «Тезаурусом» как нельзя лучше подходили для этого. А ещё Натан думал о том, что таким же образом он сможет легализовать и воспользоваться теми деньгами, которые мёртвым грузом лежали в Нефедовке.
Схему «отмыва» и легализации денег Натан продумал давно. Все должно было пройти без «сучка». «Тезаурус» должен был взять кредит в «Инкомбанке». А если учесть, что директор банка был двоюродным братом жены Иванова, то кредит мог бы составить несколько миллионов рублей. Потом кредит обналичивается, и «тёмные» деньги становятся «чистыми». Были и другие идеи на этот счёт. Неплохо было бы перевести деньги в какой-нибудь иностранный банк, лучше всего в швейцарский. Пока ещё в России это не принято, но кто его знает, чем закончиться «перестройка» в такой непредсказуемой стране. Натан не загадывал на многие годы вперёд, но в завтрашнем дне хотел быть уверен. По его идее, «Тезаурусу» необходимо было открыть филиал за границей, лучше всего, в какой-нибудь оффшорной зоне. «Инкомбанк» или другой банк вряд ли будут проверять подлинность иностранных партнёров, они получат свои комиссионные, и не маленькие, а «бабки», переведённые на филиал фирмы, поступят в швейцарский банк. Можно было бы сделать ещё проще: открыть обычную подставную фирму там же, за границей, и после «перекачки» закрыть её, как предлагал Грузин. Но Натан не хотел идти наперекор закону. «Лучше ходить по краю лезвия, чем быть этим лезвием перерезанным», — сказал он на сходке. И хотя на таких «посиделках» Натан не имел права голоса, но времена изменились, и «авторитеты», которые пока ещё плохо разбирались в экономике, прислушивались к нему. Однажды была даже высказана мысль, поставить его «смотрящим» по Питеру. Это было лестно, но ему хватило ума отказаться.
