Красное море - Леонид Шадловский

1992 г.

— Анатолий Михайлович! — в кабинет Натана ворвался Зорин. — На нас «казанские» наехали!

Зорин работал на Южном кладбище в Петербурге, числился землекопом. Натан поднял голову, посмотрел на перепуганного Зорина.

— Ты, что, Николай Петрович, белены объелся?

Какие «белены»!? Пришли «казанцы», требуют сорок процентов с каждого, говорят, что теперь начальником на Южном их человек.

Сфера ритуальных услуг — это золотое дно, ни с чем несравнимый мир со своими доходами, традициями, неписаными законами… Натан руководил этим миром из своего шикарного кабинета, не допускал чужих, контролировал доходы…Слишком много сил он потратил на то, чтобы «похоронка» была под ним, чтобы приносила деньги, исправно платила налоги, чтобы не было нареканий на эту сферу бизнеса ни со стороны властей, ни со стороны жителей Петербурга, ни со стороны криминальных структур. И вдруг какие-то отморозки…

— Ты ничего не перепутал?

— Анатолий Михайлович, я отвечаю за базар!

— Сколько раз я тебе говорил, оставь свой зоновский блатняк. Мы все-таки в Смольном, а не в крытке. Ты ж пединститут закончил. Рассказывай по порядку.

— Нечего рассказывать. Январского уволили, а мы при нем, как сыр в масле катались. За что уволили?! Он, что, мало отстёгивал? А сегодня припёрлись «стриженые», требуют долю… Говорят, что распоряжение о назначении какого-то Петрова согласовано со Смольным. Что за дела, Михалыч?! Наши решили объединиться с другими кладбищенскими, и завтра выйти на демонстрацию, — Зорин уже успокоился, сел в кресло, налил себе воды. — Толик, а водочки нету?

— Возьми сам, — задумчиво сказал Натан. Информация о том, что директора СПБО (Специализированное предприятие бытового обслуживания) Владимира Январского уволили без его ведома, наводила на неприятные мысли. Он снял трубку прямого телефона связи с мэром. — Алло! Анатолий Александрович, это Гринберг. Что у нас происходит на кладбищах? Почему я не в курсе?

Он долго слушал, кусая губы, пальцы, сжимающие трубку, побелели от напряжения, перед глазами поплыл туман…

— Эй, Толик, Толик, — откуда-то издалека донёсся взволнованный голос Зорина, — что с тобой?

— Ничего, ничего, — Натан опустил трубку на рычаг. — Что-то сердце защемило.

На самом деле, это было не сердце. Это было преддверие приступа эпилепсии. С ним бывало такое, когда он начинал сильно волноваться. Натан не боялся приступа. Скорее наоборот, как это ни странно, но в те несколько секунд перед приступом, когда мир становился выпуклым и объёмным, когда столб голубого цвета опускался ему на макушку, в голову приходили самые неожиданные решения.