Обычный плановый вылет предусматривал сбрасывание учебных бомб на цель, сооруженную на льду другого озера, расположенного в нескольких милях от Еливаре. Приблизившись, Стиг лег на левое крыло и спикировал. Сбросив первую бомбу, вышел из пике и набрал высоту. Стрелка снова поползла к красному сектору, но он решил заняться ей после второй бомбы. Отбомбившись, вновь взмыл вверх для третьего захода… и вот тут началось: температура неожиданно скакнула далеко за черту допустимого.
Паниковать не следовало. Такое случалось и прежде. Не желая делать вынужденную посадку, Веннерстрем повел машину к своему аэродрому на самых низких оборотах, чтобы дать мотору остыть до нормы. На миг ему даже показалось, что ничего страшного не происходит, что все образуется. Однако судьба уготовила молодому командиру эскадрильи испытание, оставшееся и в памяти, и в сердце навсегда.
Если бы я мог предугадать исход! Случилось худшее, что можно было предположить: топливо оказалось загрязнено металлическими опилками (это выяснилось позже при расследовании аварии). Мотор не справлялся, температура неуклонно росла, а я упорно тянул к дому.
Мы уже были недалеко и на небольшой высоте… И вдруг, сверкнув на солнце лопастями, пропеллер рухнул куда-то вперед и вниз. Ось двигателя отвалилась, самолет жутко затрясло, штурвал вырвало с такой силой, что где уж там удержать – словом, катастрофа!
– Будем прыгать? – крикнул радист по внутреннему телефону.
– Да…
Как следует поступать в подобных ситуациях, в авиации отрепетировано: тянешь на себя рычаг, потом нажимаешь руками на стеклянную крышку кабины, именуемую попросту «фонарем», и если все идет нормально – крышка уходит, давая возможность выбраться. Именно это мы с радистом и проделали. Для него все прошло гладко: я видел, как мелькнула тень. Но мой «фонарь» заклинило, потому что корпус самолета перекосило от вибрации. Я оказался запертым.
Оставалось одно: люк слева, используемый для посадки и высадки. Его удалось открыть. Я высунулся было до пояса, но испугался, что уже слишком поздно… верхушки деревьев стремительно приближались. Сильным рывком все же выбрался на крыло и сразу дернул кольцо парашюта. Вообще-то прежде нужно было сосчитать до трех, но если бы я потратил драгоценное время на это, то уже считал бы кочки в лесу.
Оказавшись на крыле, не успел даже прыгнуть – меня просто сдуло.
Из-за скорости самолета я падал не отвесно, а летел по дуге вперед и вниз, прямо на верхушки деревьев, с одной-единственной мыслью: «Когда же меня дернет?»
