— Они были уверены в победе… И где теперь их уверенность? — попытался усмехнуться Дон.
— Надеюсь, планы этого покойничка тоже не сбудутся, — проговорил здоровяк. — Очень уж неприятно выглядит то, что он описывал. Он говорил, что после установления свободы…
— Надо полагать, он имел в виду установление оркской оккупации.
— Похоже на то… После установления свободы, сказал покойничек, у нас будет какая-то свободная экономика. А от обычной она будет отличаться тем, что при ней можно будет свободно заниматься воровством, грабежами, вымогательством и так далее — вплоть до убийств.
— А как же стража? — непонимающе спросил Дон.
— Я его тоже об этом спросил. А он ответил, что страже, во-первых, перестанут платить, а во-вторых, их на каждом углу будут называть "врагами свободы" или ещё как похуже — из-за чего большинство порядочных сотрудников оттуда уйдёт, не в силах жить в нищете и обстановке травли. А остальных, не столь порядочных, легко можно будет купить. Покойничек обещал, что люди с деньгами — а деньги будут только у нас, у преступников, смогут вообще покупать всех — вплоть до верхушки городской власти. А потом — и формировать эту верхушку из своих людей.
— Мрачная перспективка, — сжал зубы Дон.
— Но я пошёл за ними не поэтому. Просто он обещал, что такие, как я, станут самыми богатыми и уважаемыми членами общества. А мне надоело, что на меня показывают пальцем, надоело всеобщее презрение и жизнь в атмосфере страха, надоело постоянно прятаться от стражи, украдкой навещать родственников — и то изредка! — страстно бросал слова здоровяк.
— Но ты же сам выбрал этот путь — или как?
— Или как. Судьба выбрала… — здоровяк тяжело облокотился на спину Дона. — Я тогда был моложе тебя… на несколько лет. В то время я был молод, силён, верил в понятия чести и благородства… И поэтому когда на честь соседской девчонки покусилось трое подонков, я без колебаний поспешил ей на помощь. Отходил этих троих как следует, и выбросил в канаву. А вечером за мною пришли…
— Поблагодарить? Родители девушки?
— Стража, — невесело ответил здоровяк. — Один из этих троих оказался сынулькой тогдашнего старосты… Потом этот сынулька и сам стал старостой, кстати — и был им до сегодняшнего дня, пока ты ему так метко не всадил болт прямо в глаз.
— Вообще-то я целился в сердце, — сокрушённо признался Дон, и только тут он осознал сказанное. — Так я убил его?
— Наповал! — категорически подтвердил здоровяк. — Точнёхонько в глаз, так что летел он вниз, как мешок с… впрочем, неважно, с чем. А в сердце ты бы ему всё равно не попал.
