Бетти посмотрела на почерк.
– От мосье Бориса! – воскликнула она и погрузилась в чтение. В коротком черном платье, с вытянутыми вперед ногами в черных шелковых чулках девушка казалась Биллу едва окончившей школу. Тем не менее она быстро оценила важность писем. – Я всегда знала, что мосье Борису нужны только деньги. Когда прочитали завещание моей тети, по которому все доставалось мне, я решила проконсультироваться с вами, чтобы как-то его обеспечить.
– Вы не обязаны это делать, – возразил Джим. – Ваберский фактически вам не родственник. Он всего лишь женился на сестре миссис Харлоу.
– Знаю, – улыбнулась Бетти. – Он всегда сердился, что я называю его «мосье Борис», а не «дядя». Но я все равно хотела что-нибудь для него сделать. Только он не дал мне времени. Он с самого начала стал мне угрожать, а я ненавижу угрозы.
– Я тоже.
Бетти снова взглянула на письма.
– Полагаю, мосье Борис написал это, когда я от него отмахнулась. А потом он выдвинул против меня это ужасное обвинение, так что предложить ему какое-то соглашение означало бы признать свою вину.
– Вы правы, – согласился Джим.
До этого момента в голове у него таилось подозрение, что девушка слишком сурово обошлась с Борисом Ваберским. Конечно, он был паразитом и нахлебником, не имеющим права на что-либо претендовать, но, с другой стороны, Ваберский не имел средств к существованию, а миссис Харлоу, от которой Бетти унаследовала свое состояние, соглашалась терпеть и содержать его. Однако искренность девушки стерла это темное пятнышко.
– В таком случае все в порядке. – Со вздохом облегчения Бетти вернула письма Джиму. – Но сначала я очень испугалась, – призналась она. – Меня вызвали к магистрату, но я испугалась не вопросов, а его самого. Очевидно, он обязан выглядеть суровым, но мне казалось, что если человек выглядит суровым до такой степени, то у него нет мозгов и он пытается это скрыть. А безмозглые люди всегда опасны, не так ли?
– Пожалуй.
– Он запретил мне пользоваться автомобилем, словно боялся, что я сбегу. А в довершение всего, выйдя из Дворца правосудия, я встретила друзей, которые сообщили мне целый перечень осужденных, чью невиновность удалось доказать, только когда уже было слишком поздно.
– Ничего себе друзья! – воскликнул Джим.
– Такие друзья есть у каждого, – философски заметила Бетти. – Хотя мои оказались особенно одиозными. Они обсуждали, как нечто само собой разумеющееся, что я должна нанять лучшего адвоката, так как миссис Харлоу меня официально удочерила и мне могут предъявить обвинение в матереубийстве. В этом случае на помилование нечего рассчитывать – меня бы отправили на гильотину босиком и с черной вуалью на лице. – Увидев ужас и негодование на лице Джима Фробишера, она протянула ему руку. – В провинции злоба не знает пределов, хотя… – Бетти подняла стройную ножку в лакированной туфельке и задумчиво на нее посмотрела, – я не думаю, чтобы при таких обстоятельствах меня беспокоило, есть ли у меня на ногах мои лучшие чулки и туфли или нет.
