Сказанное Михаилом Николаевичем настолько потрясло меня, что я утратил чувство такта и пустился в неуместные предположения:
– Вы, как видно, не сработались с Ворошиловым.
– Дело не столько в Ворошилове, сколько в Сталине, – возразил Михаил Николаевич и тут же оборвал разговор: – Простите, Георгий Павлович, но мне не хочется толковать сейчас обо всем этом.
Не попрощавшись, он направился к своему кабинету.
– Михаил Николаевич! – окликнул я его. – От души желаю вам успеха на новом месте.
Он вернулся, молча пожал мне руку. И больше я его уже не видел.
Говорили, что перед самым отъездом Михаил Николаевич заходил в партбюро платить членские взносы. Настроение у него было скверное. Проводов просил не устраивать.
О том, какая судьба ожидала Михаила Николаевича в Самаре, теперь знают все. Я вспомнил здесь лишь несколько столь обычных для М. Н. Тухачевского эпизодов. А сколько таких эпизодов было на его жизненном пути, сколько сделал он для Советских Вооруженных Сил, для каждого командира и политработника, с которыми встречался. И сколько бы еще мог сделать, если бы не грязная клевета, не преступные беззакония, порожденные культом личности Сталина!
ДУШЕВНАЯ ЩЕДРОСТЬ
Л. И. КАГАЛОВСКИЙ
Со сколькими примечательными и интересными людьми свела меня судьба за долгие годы работы военным врачом! Но среди всех моих знакомых и пациентов самое сильное, самое яркое впечатление оставил Маршал Советского Союза Михаил Николаевич Тухачевский – человек удивительного обаяния, острого ума, большой культуры. И хоть не раз потом в горькие минуты жизни мне ставили в упрек, что был лечащим врачом Тухачевского и близко общался с его семьей, я горжусь этим.
Первое знакомство мое с Тухачевскими относится к 1925 году. Вскоре оно перешло в дружбу. Я часто бывал у них не столько по обязанности, сколько из личных симпатий к этим милым людям.
Первое, что бросилось мне в глаза, – на редкость внимательное, прямо-таки трогательное отношение Михаила Николаевича ко всем своим близким. Не часто увидишь, чтобы сын, постоянно занятый множеством ответственнейших дел, так заботливо следил за здоровьем матери. Когда я навещал Мавру Петровну, Михаил Николаевич обязательно приезжал домой, желая знать о ее здоровье все до мельчайших подробностей.
С такой же нежной заботливостью и уважением относился он и к своей жене – скромной Нине Евгеньевне.
Но ни с чем несравнима была его любовь к единственной дочери Светлане. Он боготворил девочку. Восторженно следил за каждым ее движением. Когда Светлана садилась за фисгармонию, Михаил Николаевич становился каким-то отрешенным от всего мира. А уж если Светлана заболевала, он просто не находил себе места.
