Монотонно работавшие "дворники" усыпляли. Снегопад усилился. Машина прокладывала путь по окружавшим базар улочкам и переулкам.
– Почти приехали, – оглянувшись на Хайда, лениво произнес Харрел. От радиатора отскочил ишак, по-видимому, невредимый. Хозяин ишака, воздев к небу кулаки, плюнул в стекло. Сидевший слева американец отпрянул в сторону. – Жаль, что не услышим до конца твою теорию, Хайд. Времени нет. Извини, – улыбнулся Харрел.
Афганский солдат, афганский полицейский. Женщины под чадрой, в бесформенных одеждах. Мужчины в белых рубашках и шапках блином. Небрежно, словно хозяйственные сумки, тащат автоматы. Впереди над узкой кривой улочкой, словно рождественские огни, висят светофоры. Блеклые краски десятков прилавков и тесных темных лавок.
– Еще в одно грязное дело лезешь, Олли, – бросил Хайд все тем же безразличным тоном.
– Харрел, этот парень начинает мне надоедать.
– Спокойно. Осталось недолго.
Зеленый свет. Ему был знаком этот ряд лавок, знакомы переулки позади них, кучи сваленного там мусора. Муравейник. Зеленый...
В витрине, словно знамение, маленький портрет Хомейни. Застигнутые снегопадом, словно обгорелые листы бумаги, в своих черных одеждах по улочке спешили женщины. Его вдруг обожгла догадка о смысле и значении игры, которую затеяли Харрел и те, кто за ним стоял. Снова в витрине морщинистое аскетическое бородатое лицо Хомейни. Мулла, отчитывающий женщину с открытым испуганным лицом. Харрел и русские; зеленый свет светофора; машина, медленно ползущая среди мусора, животных, людей; мокрый снег. Он наклонился еще ниже, всем видом показывая безнадежность своего положения. Попробовал, чувствительны ли пальцы, плотно ли прижимают его американцы. Зеленый, зеленый, зеленый...
Красный.
Харрел засигналил сиреной, увидев вставшую поперек улицы повозку, потом рванул ручной тормоз. В тесном жарком пространстве лимузина скрежет тормозов раздался неестественно громко. Люди, словно волны, терлись о бока машины. Вымокшие от снега черные одежды женщин вытирали затемненные стекла. По обе стороны закипало раздражение, у Харрела напряглись плечи. О нем забыли. Их взбесила уличная пробка – не до него, все равно с ним скоро будет покончено.
Красный – напряженный покрасневший загривок Харрела, напряженные руки – красный. Взмахи «дворника» отмеряли время. Красный – тик – адреналин – по рукам пробежала дрожь, насторожив их. Дверцы изнутри не заперты – красный.
Берись за того, что слева, – сподручнее для правой руки. Нож не трогай – тесно, неудобно пользоваться. Глядя между ног на пыльный коврик, еле заметным движением скользнул руками по ткани их костюмов. В любой момент дадут зеленый...
